Уильям Бёрнс - Невидимая сила

– Чем-то напоминает Аль Капоне, правда?

От Дика Мерфи я многое узнал о дипломатии, хотя тогда не мог и подумать, что 15 лет спустя окажусь в его кабинете и уже не для того, чтобы забрать бумаги из ящика для исходящих документов.

Когда срок моей работы в должности помощника по кадрам подходил к концу, глава аппарата заместителя госсекретаря Джона Уайтхеда предложил мне стать одним из двух специальных помощников его шефа. Он считал, что опыт работы в Ближневосточном бюро позволит мне выжить в атмосфере хронического стресса, царящей на седьмом этаже Госдепа, где руководители высшего звена сражались с проблемами, которые не могли быть решены в низовых звеньях. Следующий год я провел, изо всех сил стараясь не обмануть его ожиданий.

Уайтхед стал заместителем Джорджа Шульца совсем недавно. Его карьера развивалась стремительно: он служил в ВМС США, принимал участие в боевых действиях, а затем работал в руководстве инвестиционного банка Goldman Sachs. Этот уверенный в себе и во всех отношениях достойный человек разделял веру Шульца в могущество Госдепартамента, хотя всегда выглядел немного растерянным, если не удавалось решить проблему быстро, – во всяком случае так же быстро, как он взлетел до должности топ-менеджера в Goldman Sachs.

Мой первый рабочий день в аппарате Уайтхеда едва не стал последним. Дело в том, что заместитель госсекретаря был страстным коллекционером произведений искусства. На огромном столе в кабинете, на самом краю, стояла крошечная статуэтка – копия «Балерины» Дега. Утром я тихо, стараясь не потревожить шефа, вошел к нему, чтобы положить папку в ящик для входящих документов, и нечаянно смахнул статуэтку на пол. К счастью, она упала на пушистый восточный ковер и не разбилась. Шеф лишь недовольно покосился в мою сторону и снова уткнулся в бумаги.

Дальнейшее пребывание в новой должности обошлось без приключений. Теперь у меня появилась возможность взглянуть на работу Госдепартамента в более широкой перспективе и разобраться в том, как функционируют его подразделения и решаются политические вопросы. Уайтхеда особенно интересовала экономика. Он сыграл важную роль в обеспечении доступа на рынки стран Восточной Европы – холодная война заканчивалась, и коммунистический блок трещал по швам. Я сопровождал его в нескольких поездках по Европе, Ближнему Востоку и Африке. Он помог справиться с серьезными последствиями захвата итальянского круизного лайнера «Акилле Лауро» осенью 1985 г., когда палестинские террористы убили прикованного к инвалидному креслу американца, путешествовавшего на угнанном судне. Весной 1986 г., после того, как агенты Муаммара Каддафи ворвались на дискотеку в Западном Берлине и убили несколько американских военнослужащих, он выступил с инициативой добиться поддержки европейскими странами санкций против Ливии. Скептически оценивая эффективность экономических санкций, он тем не менее умело отстаивал необходимость их использования, и его усилия, предпринятые в середине 1980-х гг., заложили основу режима санкций, который два десятилетия спустя заставил Каддафи отказаться от терроризма.

Летом 1986 г. мне снова повезло в плане карьеры: я получил назначение в управление Ближнего Востока и Южной Азии Совета национальной безопасности США (СНБ). Это подразделение, где работали четыре человека, курировало работу на территории от Марокко до Бангладеш.

Теперь я сидел в офисе под номером 361½ в старом здании Исполнительного управления президента США – затейливом сооружении рядом с Белым домом. До Второй мировой войны здесь размещались Госдепартамент, а также военное и военно-морское министерства. Каждый раз, когда я, с бейджем сотрудника Белого дома на груди, шествовал по длинным, с высокими потолками, коридорам здания или выходил на Вест-Экзекьютив-авеню, отправляясь на совещание на Капитолий, я едва не лопался от гордости, но, возвращаясь в свой офис, мгновенно спускался с небес на землю. Дело в том, что в офисе под номером 361½, не более просторном, чем вместительный стенной шкаф, раньше была дамская уборная. Вдоль стен были проложены трубы, а стойкий характерный аромат не давал забыть о первоначальном назначении комнаты.

Моим начальником был Деннис Росс – умный, спокойный 38-летний калифорниец, ранее занимавшийся исследованиями в области советологии и проблем Ближнего Востока. Администрация Рейгана, еще не оправившаяся после печальных событий в Ливане, случившихся несколько лет назад, безуспешно пыталась изобрести механизм, позволяющий оживить арабо-израильские переговоры. Вызывал беспокойство и охваченный революцией Иран. Летом и осенью 1986 г. мы работали на износ – нас завалили работой сотрудники аппарата СНБ, чья системная неэффективность бросалась в глаза даже такому молодому и неопытному дипломату, как я.

Совет национальной безопасности США в его сегодняшнем виде представляет собой детище администрации Кеннеди. В то время Макджордж Банди возглавлял команду из двух десятков политических деятелей, карьерных дипломатов из Госдепа и специалистов из министерства обороны и спецслужб, разбитую на небольшие региональные и функциональные подразделения. Сейчас функции сотрудников аппарата СНБ по-прежнему включают обеспечение участия президента во внешнеполитических мероприятиях, координацию работы ключевых министерств и ведомств по подготовке различных материалов для президента и тщательный мониторинг исполнения его решений. Роль помощников президента по вопросам национальной безопасности и сотрудников аппарата СНБ существенно возросла при Ричарде Никсоне, который использовал Генри Киссинджера с его блестящим интеллектом и отличным знанием бюрократических процедур для переформатирования отношений с Китаем и Советским Союзом, а аппарат Белого дома – в качестве не только координационного центра, но и главного проводника политических решений.

Рональд Рейган, занявший пост президента в январе 1981 г., стремясь избежать трений с членами кабинета, имевших место при администрации Картера, обязался сократить объем обязанностей и полномочий сотрудников аппарата СНБ. Помощников по национальной безопасности он менял как перчатки. В конце 1985 г. четвертым руководителем СНБ за четыре года стал адмирал флота Джон Пойндекстер. Это весьма достойный человек, отличающийся блестящим интеллектом, но слишком прямолинейным мышлением инженера-ядерщика. Его назначение в СНБ было ошибкой. Из-за неприятных разбирательств с Конгрессом и СМИ, а также отсутствия личных и политических связей с президентом его фигура не воспринималась всерьез руководством Госдепа, министерством обороны и ЦРУ. К тому же он унаследовал кадры с весьма неудобными привычками и взрывоопасными секретами. Отсутствие политического чутья и несколько отстраненный стиль руководства лишь усугубляли ситуацию.