Владимир Лившиц - Защита Лившица: Адвокатские истории

Еще через полгода дядя Нема уехал в Америку к детям. Потом туда же уехали один за другим братья Портные. Йося Бакшан тоже в Америке – лечит ногу.

В синагоге появились другие, более энергичные люди, которые входят туда через парадную дверь с позолоченной табличкой. Молодежь, не знавшая идиш, учит иврит и английский, носит на груди серебряные магендовиды, свободно ездит в Израиль на каникулы и общается с раввинами, приезжающими на могилу любавичского ребе. Бизнесмены, продвинутые в интеллектуальном отношении из числа приличных, вспомнили, что они не Михайловичи и Александровичи, а Моисеевичи и Абрамовичи, и стали оказывать общине спонсорскую помощь, на которую можно было бы покрыть крышу синагоги голландской черепицей в два слоя. Ее уже не нужно выменивать у интенданта на грузовик с тушенкой. Теперь у синагоги нет тайны и есть свой баланс.

Но это уже другая история и другая культура.

И все-таки… Это не может быть совсем другим. Ведь что-то должно оставаться. Старики передали мне свечку, и я хочу, чтобы она не погасла в моих руках. Я хочу ее донести и передать своим детям, которые думают, что ветер стих.

Адвокатская деятельность не так проста, как это может показаться некоторым. Мало кто знает, что у адвоката со временем происходят серьезные изменения мозгового кровообращения. Адвокат может быть очень умным, грамотным и опытным, но если ему не платят, то приток крови к головному мозгу каким-то необъяснимым образом замедляется, серое вещество зеленеет, начинаются провалы в памяти – иногда до полной амнезии. Я знал такие тяжелые клинические случаи, когда адвокаты с солидным стажем работы не могли отличить Уголовный кодекс от Гражданского. И наоборот – при внесении гонорара происходили обратные процессы, причем скорость этих процессов была прямо пропорциональна размеру гонорара. Моя жена, врач по специальности, не смогла это объяснить с точки зрения нормальной физиологии, но посоветовала быть осторожнее.

Есть, знаете ли, такие дела, в которых адвокат обязан участвовать бесплатно. Это когда человек нуждается в защите, а денег на адвоката у него нет. Поэтому человеку назначают защитника исходя из предположения о том, что государство эту работу оплатит. О своем отношении к такому предположению я мог бы кое-что сказать в устной форме, но писать об этом считаю неприличным.

Речь, однако, пойдет не о государстве, а об одном из его граждан по фамилии Гридасов, у которого возникла острая нужда в защитнике. Нужда у него возникла, а денег не было. Вот и пришлось мне в состоянии, близком к ишемическому инсульту, бежать в суд по нужде, возникшей у Гридасова, поскольку государство гарантировало ему право на защиту.

У судьи на столе лежало тощее дело Гридасова, состоящее всего из тридцати листов. Я представил себе, что эти листы надо будет забесплатно читать, и почувствовал, как мозги начинают зеленеть. Поверьте, это не самое приятное чувство, сравнимое разве что с чувством долга перед государством. Однако я не без оснований считал себя человеком добросовестным и не мог опуститься до очень уж откровенной халтуры. Я решил ознакомиться с делом. Пусть не со всеми его листами, а в качестве компромисса лишь с обвинительным заключением.

Обвинительное заключение – это финальный аккорд в расследовании дела, когда несмотря ни на что вина обвиняемого полностью подтверждается нижеизложенными доказательствами и на основании вышеизложенного он обвиняется в совершении преступления. Это специальный жанр, требующий от исполнителя мастерского владения инструментом. Согласитесь, что настоящий джазмен не будет играть обычную до-мажорную гамму просто так. Он украсит ее форшлагами и трелями, он обыграет каждую ступень гаммы, он добавит полутонов и в конечном итоге с разбега через головокружительный пассаж придет к верхнему «до». И это будет красиво.

Теперь представьте себе, что некто Н. плюнул в урну, но промахнулся. Ничего особенного, скажете вы. А если это изложить красиво, с джазовым колоритом, немного смещая сильные доли такта в свинговой манере? Например: «Н. в семнадцать часов пятьдесят минут, находясь на улице Цветочной в районе дома номер восемь, имея умысел на грубое нарушение общественного порядка, выражая явное неуважение к обществу и пренебрегая устоявшимися в нем общепринятыми правилами поведения и нормами морали, с особой дерзостью и исключительным цинизмом плюнул…» А можно, чтобы избежать вульгарности, обыграть доминанту: «…эвакуировал из полости рта образовавшуюся там слюну в направлении стоящей у стены дома емкости для сбора мусора». Таким образом, мы приходим к верхнему «до» через доминантсептаккорд с увеличенной квинтой, и получается злостное хулиганство – часть вторая статьи двести тринадцатой Уголовного кодекса Российской Федерации. Красиво?

А вы говорите – ничего особенного!

Искусство адвоката при прочтении обвинительного заключения, напротив, состоит в том, чтобы без потерь выбраться из очередного пассажа, изложенного, например, в форме изощренного деепричастного оборота. При этом нижеперечисленное в зависимости от вышеизложенного может занимать до нескольких страниц сплошного текста практически без знаков препинания. Главное – не потерять общий смысл, изначально заложенный в пассаже.

Основная тема всегда начинается со слова «так». Это как джазовый стандарт. Как ответ на вопрос, который еще не задан, но подразумевается.

Итак, Гридасов, будучи ранее неоднократно судим: в таком-то году таким-то судом по такой-то статье к такому-то сроку наказания… (переворачиваем страницу после третьей судимости) на путь исправления не встал и вновь совершил преступление. Теперь, внимание, джазовый стандарт: «Так, двадцать шестого июня… путем пролома потолка проник в жилище потерпевших Каценеленбоген Р. М. и С. Б… похитил холодильник, телевизор, видеомагнитофон, пылесос, ковер, шубу». Все это, естественно, полностью подтверждается, несмотря на отказ от дачи показаний с целью уйти от ответственности за содеянное. Смягчающих обстоятельств не установлено.

В общем, все ясно. Надо поговорить с Гридасовым, дай ему бог здоровья и гарантий права на защиту, и быстренько закончить с этим делом.

Посмотрев на своего клиента, я подумал: как это он, такой маленький и тощий, упер на себе столько барахла. Ну, пылесос, допустим, он унесет. Телевизор, предположим, поднимет. А холодильник «ЗИЛ»? Наверно, был он не один, но не выдал подельника. По понятиям поступил.

Знакомимся. Говорить вроде бы не о чем, а принимая во внимание опасность ишемического инсульта, незачем.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросил я подзащитного.