Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №4  за 1995 год

Говорят, теперь в подземном тоннеле обитает уникальная в Европе колония летучих мышей. Словно эти удивительные существа специально отыскали на огромных пространствах континента подземный город, так и оставшийся до наших дней одной из терра инкогнита двадцатого века.

Знают ли в современной Польше о Лагере дождевого червя?

Конечно, разобраться в них до конца (если это возможно) — дело поляков и немцев. Вероятно, в Германии остались и документальные следы, живые строители и пользователи этого военно-инженерного феномена... Но хочется, чтобы и поляки и немцы, живущие ныне в демократических государствах, помнили: за прорыв и разгром непреступных бастионов под Мендзижечем, за счастье в их домах пролили свою кровь русские воины. Среди них и танкист гвардии майор Алексей Карабанов.

Александр Лискин, полковник юстиции в отставке

В Гватемалу я въехал буквально с черного хода, через бывшую английскую колонию Белиз и наиболее глухой и отдаленный гватемальский департамент Петен. В этих местах ведутся боевые действия, правда, не очень понятно между кем и кем.

Случилось все так. В начале 90-х годов на одном из международных мероприятий, где я подрабатывал переводчиком, мне довелось познакомиться с членами одной независимой и, видимо, очень демократической студенческой делегации из Гватемалы. От них я получил приглашение посетить их страну. Они собирались тоже провести что-то вроде конференции по поводу перемен, происходящих в мире, на которой было бы желательно иметь представителя СССР. Сначала я не принял это всерьез политика меня не интересовала, Гватемала находилась очень и очень далеко и въезд советским гражданам в страну был запрещен. Но приблизительно в то же время мне предстояла поездка в Мексику, тоже переводчиком, на довольно длительное время, так что проблема расстояния решалась процентов на 90. Со всеми визовыми и прочими разрешительными делами обещали помочь.

Проблема №1, с которой пришлось столкнуться — разрешение на въезд. У сотрудника гватемальского посольства в Мехико, куда я пришел за визой, очки полезли на лоб, когда я показал заполненный стандартный формуляр, в котором было указано, откуда я. Последовал категорический отказ. Затем была целая неделя ожидания: может быть, мои друзья подсуетятся, и придет разрешение из Гватемалы. Ничего не пришло. Когда я совсем было уже отказался от своей затеи, один гватемалец посоветовал получить визу в каком-нибудь из приграничных городов на юге Мексики. Последовав этому совету, я добрался до города Четумаль, столицы штата Кинтана-Роо.

Там действительно все оказалось гораздо проще. Гватемальский консул встретил меня очень приветливо: хоть какое-то развлечение.

— Чем могу быть полезен, сеньор? Есть ли у вас паспорт или какой-то другой документ?

— Конечно. — Я протянул свою темно-красную книжечку.

Он взял ее, критически-внимательно осмотрел, повертел в руках, потом зачем-то поднес к окну, хотя в комнате было светло. Что-то ему явно не нравилось. То ли незнакомые буквы на обложке, то ли серп с молотом.

— Это у нас что, Эфиопия? Или..., — он внимательно посмотрел на фотографию в паспорте, потом перевел взгляд на оригинал и, видимо, подумал: «Нет, этот парень на эфиопа явно не тянет», — так откуда вы, сеньор? Из какой страны?

Я не счел нужным это скрывать, хотя были опасения, что мне сразу укажут на дверь. Реакция оказалась прямо противоположной:

— О... вы ехали так долго. И теперь хотите попасть в нашу страну. Это прекрасно!

О том, что прибыл издалека, я знал, но серьезно опасался, что дальше пути нет. Для меня, конечно. Я осторожно спросил:

— А что, для этого есть какие-то препятствия? Можем ли мы их устранить на месте?

— Какие препятствия! Сейчас оформим все бумаги, пошлем телеграмму в наше министерство в Гватемале, чтобы предупредить наши иммиграционные службы и чтобы потом не было проблем.

Тут он заправил в машинку, стоящую на столе, два листа и принялся что-то быстро печатать. Тем временем я заполнил стандартную анкету для въезжающих в страну и протянул ему. Консул, даже не посмотрев, отложил ее в сторону и заправил в машинку новые два листа. И тут началось. Это походило на очень вежливый допрос. Кроме стандартных вопросов: кто такой, откуда родом, когда родился и пр., он припомнил еще моих родителей, их год рождения, род занятий и т.д. и т.п. Потом снова перешел на меня и указал цвет волос и глаз, что-то еще и еще.

Ответить пришлось на сорок один или сорок два вопроса. Он все аккуратно записывал, затем, вытащив листки из машинки, взял мой большой палец и, испачкав его какой-то черной гадостью, прижал к бумаге. Потом предложил мне, уже самому, повторить эту процедуру с другим пальцем. Так у меня впервые были взяты отпечатки пальцев, и они, несомненно, навечно внесены в картотеку соответствующего гватемальского ведомства.

Вот так, довольно просто был улажен вопрос, казавшийся самым сложным. В Гватемалу ушла телеграмма, предупреждающая о том, что границу должен пересечь человек с советским паспортом в кармане.

Кстати сказать, все чиновники и пограничники, встретившиеся мне, впервые видели такой документ. Поэтому во время путешествия не раз приходилось вспоминать знаменитое стихотворение Маяковского о советском паспорте, заученное когда-то в школе и с тех пор почти забытое.

Дальнейший путь был открыт. Когда автобус пересекал по мосту реку Рио-Ондо, пограничную между Мексикой и Белизом, я подумал, что на той стороне осталась последняя возможность поддержки, если вдруг в таковой возникнет необходимость, со стороны отечественных официальных ведомств. В странах же, куда лежал мой путь, не было ни одного советского человека, более того, насколько мне было известно, на тот момент в Гватемале только три человека знали русский язык. Короче говоря, полагаться приходилось только лишь на себя, и, быть может, немного — на удачу. Впереди была полнейшая неизвестность.

Тем временем автобус подрулил к зданию белизской таможни. За стойкой паспортного контроля молодая негритянка бойко шлепала печати на паспорта, почти не глядя на фотографии их владельцев. Подошел мой черед. Я протянул свой «серпастый-молоткастый», ожидая, как всегда, какой-нибудь неадекватной реакции. Увидев столь необычный для нее документ, пограничница с невозмутимым видом отложила его в сторону и продолжила свое занятие. Вскоре даже те, кто стоял за мной, получили свои печати и перешли границу.