Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №7 за 1995 год

Тропический ливень продолжался около часа, и все это время мы упрямо шли против ветра и течения. И только с последними каплями дождя три лодки сошлись вместе, пришвартовавшись к нависшему над водой стволу пальмы. Амазония, подобно хищной птице, лишь легко взмахнула над нами своим грозным крылом…

На ночь встали на высоком берегу. Место для палатки пришлось вырубать. С трудом набрали дров для костра. В тропическом лесу сделать это непросто. Живые ветви совершенно непригодны не только для разведения, но и для поддержания огня. Казалось бы, ничего страшного, ведь вокруг столько погибших растений, но все, что коснулось земли, моментально пропитывается влагой и вскоре превращается в труху. В дело идут только сучья, высохшие, но не упавшие, а оставшиеся висеть, запутавшись в плотной сети ветвей и лиан. Здесь же мы первый раз столкнулись с колючими пальмами, которые впоследствии доставили нам немало неприятностей. Причем главную опасность представляют не покрытые огромными шипами стволы взрослых растений, а молодая поросль и опавшие листья на почти метровой длины стеблях. Тонкие черные, пятисантиметровые иглы, к тому же твердые, как стекло, легко прокалывают одежду и впиваются в тело. Не приведи Господь наступить на пусть даже полусгнивший стебель пальмового листа ногой, не защищенной толстой подошвой армейского ботинка. Колючки почти не поддаются гниению и остаются такими же острыми, как на живом дереве. Отломившиеся концы шипов, засев глубоко под кожей, причиняют нестерпимую боль и вызывают нагноение.

Ночью стало довольно холодно, а тут еще одежда и спальники промокли, хоть выжимай. С рассветом, в шесть утра, мы снова были на воде. Пройдя за несколько дней около сотни километров вверх от того места, где состоялось наше прощание с Педро и Лопорино, мы неожиданно вышли к индейской деревне.

Первое, что мы увидели, были пятеро индейцев: они стояли на берегу и внимательно разглядывали нас, нежданных гостей. Вообще мы являли собой довольно впечатляющее, красочное зрелище – особенно бросался в глаза «Таймень». Ярко-зеленого цвета, почти шестиметровой длины, украшенный двумя голубыми крышами-надстройками, которые мы позднее сняли за ненадобностью, и красным механизмом рулевого управления. На фоне долбленых индейских лодчонок наш «Таймень» поистине производил впечатление линкора. Две «Нерпы» – одна синего, другая коричневого цвета, образовывали что-то вроде эскорта. Картину дополняли желтые майки с непонятным символом и надписью «Банк „Столичный“ да лежащий на носу „Тайменя“ арбалет.

Похоже, наше появление вызвало легкую панику среди индейцев. Трое из них остались на берегу, чтобы не спускать с нас глаз, а двое других скрылись в зарослях – вероятно, чтобы предупредить остальных.

Подплываем ближе – на лицах индейцев, обрамленных полукругом черных волос, смесь любопытства и страха. А страх может сослужить плохую службу – от него один шаг до агрессии.

Трое оставшихся – молодые мужчины – были почти полностью обнажены – только одна веревка вокруг пояса, которую никак нельзя было принять за элемент одежды: скорее всего, она служила чем-то вроде перевязи – чтобы можно было подвешивать разные мелкие вещи. На телах никакой раскраски. Все трое худощавые, низкорослые, с выступающими вперед животами.

Я незаметно прикрываю арбалет брезентом. Хижняк приветствует индейцев на португальском. Вижу – они его не понимают.

Пока мы причаливали, на берегу уже собралась толпа человек в десять-двенадцать, в том числе четыре женщины. У многих мужчин в руках прямые двухметровые луки. Высаживаемся, Хижняк судорожно роется в рюкзаке – индейцам нужно что-то подарить. На свет появляются рыболовные крючки и леска. Индейцы, видя, что мы не вооружены, успокаиваются и с радостью принимают подарки. По времени, которое понадобилось, чтобы позвать подмогу, я прикидываю, что деревня совсем рядом. Вперед выходит индеец и обращается к нам по-португальски. Хижняк вступает с ним в разговор, обильно подкрепляя слова мимикой и жестами. Обоим явно не хватает словарного запаса. Время от времени обе переговаривающиеся стороны доводят краткий смысл сказанного до «соплеменников». Так мы узнали, что эта яномамская деревня – своего рода форпост на границе индейских земель. Бразильцы не часто бывают в этом глухом месте. Самые долгожданные гости – миссионеры, они привозят лекарства, одежду, железные ножи, мачете, огромные (до полутора метров в диаметре) сковороды для обжаривания маниоки. Изредка появляются представители ФУНАИ – государственной службы защиты индейцев. Кстати, перед отплытием из Манауса мы побывали в штаб-квартире этой организации, где узнали трагическую новость о том, что недавно в один из районов Национального парка Де-Неблино вторглись гаримпейрос – бразильские золотоискатели и что в борьбе с ними погибло несколько сот индейцев. В конце концов яномами все же удалось изгнать вторгшиеся на их земли хорошо вооруженные отряды. Однако нас предупредили, что в результате последних событий общение с яномамскими племенами, даже не участвовавшими в военных действиях, дело отнюдь не безопасное…

Пока все, кажется, идет нормально, на лицах индейцев наконец появляются улыбки. Многие подходят к нашим лодкам – они явно произвели на них впечатление. Луки из грозного оружия превратились в товар для обмена. Вымениваем на веревки и материю три лука со стрелами. Лук изготовлен из черного как смоль, плотного и необыкновенно упругого дерева, стрелы – из какой-то разновидности бамбука; они необычайно легкие, на одном конце – костяной или деревянный наконечник, на другом – темное оперение. Тетива искусно сплетена из растительных волокон, но на большинстве луков она синтетическая – так прочнее и надежнее. Как нам рассказал Антонио, индеец, знавший по-португальски, даже у племен, никогда не вступавших в контакт с современной цивилизацией, все чаще можно встретить тетиву из капрона. Это – продукт обмена с жителями приграничных деревень, вроде той, где мы сейчас находились. Кстати, тут же уточню: Антонио, конечно же, не индейское имя, настоящие свои имена яномами тщательно скрывают от пришлых. По индейскому поверью, человек, узнавший твое имя, при желании может легко наслать на тебя порчу. Поэтому индейцы в общении с внешним миром называют себя библейскими именами, которыми их окрестили миссионеры.