Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №2 за 2003 год

Оставление без приказа Ростова крайне разозлило Сталина. Он вынужден был мириться с невысоким профессиональным уровнем многих своих генералов, но терпеть падение воинской дисциплины, дезертирство и «факты паникерства» он не собирался. 28 июля 1942 года был издан знаменитый приказ наркома обороны № 227, известный впоследствии как приказ «Ни шагу назад!» В первый раз за войну советские солдаты, офицеры и генералы, находившиеся в тяжелом состоянии духа под влиянием успехов вермахта, услышали правду о текущем положении дел. Отбросив обычные методы лживой, трескучей пропаганды, Сталин сумел найти простые точные слова, действительно дошедшие до сознания и сердца каждого.

«…Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке …Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства – не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети …После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. У нас уже нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и вместе с тем загубить нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону…

Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв».

Эти слова, по воспоминаниям многих ветеранов, сработали как избавление от неуверенности, укрепили боевой дух всей армии. Помимо правдивых слов Сталин предложил еще «кое-что»: сформировать в каждой армии заградительные отряды, которые «в случае беспорядочного отхода должны расстреливать на месте паникеров и трусов», создать штрафные роты для рядовых красноармейцев и младших командиров, а также штрафные батальоны для командиров и политработников среднего и старшего звена. «Провинившиеся… в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости должны кровью искупить свои преступления перед Родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий». Все «штрафники» были лишены наград на время «взыскания» и разжалованы в рядовые. Командиры таких подразделений имели право расстреливать на месте любого «штрафника» за малейшее неповиновение. Срок наказания был не более трех месяцев или до «первого ранения», после чего «штрафник» реабилитировался полностью, получая назад прежние звание и награды. До этого счастливого момента доживали очень и очень немногие, что неудивительно – в отсутствие саперов, например, на минные поля посылали «штрафников», которые разминировали их своими телами. Практиковалась также «разведка боем», придуманная в советской армии. Когда нужно было составить хотя бы приблизительное представление о состоянии немецкой обороны, «штрафники» бежали в самоубийственную атаку без какой-либо поддержки с одной целью – вызвать на себя огонь возможно большего количества немецких огневых точек, с тем, чтобы офицеры смогли нанести их расположения на свои карты. Не менее 90% «штрафников» из таких «разведок» не возвращались. Сталин не забыл и о генералах: командующие дивизиями, корпусами и армиями снимались с постов и отдавались под трибунал за самовольный отход войск без приказа командования фронтом. Генералам оказывалась «честь» – их просто расстреливали, не заставляя валяться на минном поле с оторванными ногами. Все эти дисциплинарные меры были восприняты в войсках не менее серьезно, чем доходчивые слова Верховного.

С августа 1942-го дезертиров и «паникеров» сильно поубавилось, а советская армия стала сражаться лучше и злее, что отмечали сами немцы.

29.12.42. «Тут в Сталинграде я зарезал трех собак. Можете думать, что хотите, главное то, что мясо вкусное. Я сварил себе сороку. Могу Вам сказать, что она имеет вкус курицы – суп был такой желтый».

Из письма солдата Отто Зехтига

Гитлер уже 9 июля счел победу вермахта на юге делом решенным и, не дожидаясь взятия Сталинграда и поворота на Кавказ, приказал перевести ряд танковых и моторизованных дивизий с южного направления на Западный фронт и в Грецию, где ему померещилась скорая высадка англичан. В середине июля фюрер снял из наступающих войск 11 дивизий; пять полевых и некоторые части резерва были отосланы в группу армий «Север» с приказом взять Ленинград. Туда же переправлялась из Крыма 11-я армия Манштейна.

23 июля 1942 года Гитлер подписал роковую для немецкой армии директиву № 45. Она предписывала группам армий «А» и «Б» разделиться – первая должна была наступать через Черноморское побережье Кавказа и через Кавказ на Грозный и Баку, а вторая – захватить Сталинград, а затем Астрахань. Почти все танковые и моторизованные части придавались группе армий «А». Сталинград должна была взять 6-я полевая армия генерала Паулюса.

Начальник Генштаба генерал-полковник Франц Гальдер резко возражал против такого изменения первоначального плана действий, говоря о том, что противник отнюдь не уничтожен, а немецкие группировки, разойдясь друг от друга на 600 км, подвергают себя смертельному риску. У немецкой армии не хватало наличных сил, чтобы захватить два столь отдаленных от линии фронта и друг от друга района. Мнение Гальдера разделяли почти все высшие генералы, за исключением фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля, всегда и во всем поддерживавших фюрера. Они были его любимыми военными советниками. Именно Йодль придумал, чтобы фронт между расходящимися немецкими армиями и группой армий «Центр» удерживали румынские, итальянские и венгерские корпуса и армии. Их реальная боеспособность была невелика, но на штабных картах количество дивизий увеличилось, и Гитлеру это нравилось. Он всегда любил цифры.

В этот день, 23 июля, Гальдер записал в своем дневнике: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротескные формы и становится опасной. Болезненная реакция на различные случайные впечатления и полное нежелание правильно оценить работу руководящего аппарата – вот что характерно для теперешнего так называемого руководства».

Генерал Типпельскирх так оценивал изменения в стиле работы своего главнокомандующего: «Гитлер с 1933 года не знал неудач. Мысль о том, что такое положение может когда-нибудь кончиться, что чужая воля окажется сильнее, чем его, была непостижимой и невыносимой для этого человека, который постепенно сжился с мифом о своей непогрешимости, „сомнамбулически“ следовал своей интуиции и которого льстивая пропаганда подняла до „величайшего полководца всех времен“… Неизбежным следствием подобного ведения войны было такое использование живой силы и техники, которое намного превышало их возможности…»