Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» № 11 за 2004 год (2770)

Принцип висцеральной хиропрактики основывается на закономерности взаимосвязи всех внутренних органов между собой и последовательности возникающих в них нарушений. Поэтому мануальная терапия брюшной полости выполняется в строгой последовательности по кругу: желчный пузырь—печень—поджелудочная железа—восходящая ветвь толстого кишечника—нисходящая ветвь толстого кишечника. Это главная цепочка, без которой не может производиться лечение следующих органов в такой последовательности: тонкий кишечник—половая система—желудок– селезенка—суставы. Метод висцеральной хиропрактики заключается в следующем. Врач надавливает руками на область органа через переднюю стенку живота до появления легкой или терпимой внутренней боли и задерживает приложенное к животу усилие до исчезновения или снижения дискомфорта, затем постепенно перемещается из одной области живота в другую, изменяя определенным образом угол надавливания, добивается обезболивания всего пространства, снятия спазмов функционально ослабленных органов, а в конечном счете – улучшения их состояния, особенно на начальных стадиях болезни.

Присматривайтесь к движениям животных: скажем, как ведет себя кошка, когда просыпается? Она сначала потягивается, выгибается, а потом только начинает активные движения. Так же и человек должен пробуждать опорно-двигательный аппарат мягкими, щадящими и неторопливыми растяжками, подготавливая его к дневным нагрузкам. Если вам не нравится утренняя гимнастика, вовсе не обязательно ею заниматься – по утрам надо делать то, что приятно.

Валентина Ефимова

«Эта книга открывает русскому читателю совершенно неведомую сторону жизни и творчества Артура Конан Дойла. На ее страницах известный писатель предстает как тонкий мыслитель, которого глубоко волнуют фундаментальные проблемы Бытия: душа, бессмертие, Бог, религия, психические исследования, прогресс человечества, его судьба и предназначение. …Надо сказать, что публицистическое наследие Конан Дойла невероятно велико. Оно охватывает собой широчайшую тематику, отражающую весь круг незаурядных интересов этого выдающегося человека в самых различных областях науки, общественной жизни и духовных исканий: от медицины до оккультных наук. Между этими двумя полюсами помещаются история, политика, право, военное дело, криминалистика, религия, философия, искусство и многое другое. Во всех этих своих публикациях писатель снова и снова выступает как человек, наделенный могучим здравым смыслом и самостоятельностью суждения, чьи взгляды и идеи, направленные на совершенствование его соотечественников, вполне заслуживают того, чтобы быть услышанными и нами».

Неведомое и удивительное окружает и подталкивает нас со всех сторон. Оно роится над нами и кругом нас в неясных и переменчивых формах, как темных, так и ослепительно ярких, но которые все указывают нам на ограниченность того, что мы называем «материей», и на главенство духовности, которою нам следует дорожить, если только мы не желаем утратить связь с сокровенноподлинными основами жизни.

Общеизвестно, что каждый человек с развитым интеллектом должен видеть перед собой руководящий принцип: будь то религия или просто философия жизни. Менее известно то, что лишь немногие, если говорить правду, находят такой принцип.

Истинный мыслитель, увидев один-единственный факт во всей полноте, может вывести из него не только всю цепь событий, приведших к нему, но также и все последствия, вытекающие из него. По одной капле воды человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не слыхал. Всякая жизнь – это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой области.

Я никогда не переставал быть ревностным теистом, поскольку, на мой взгляд, никто еще не дал ответа на вопрос, заданный Наполеоном звездной ночью профессорам-атеистам во время его похода на Египет: «Скажите-ка, господа, кто создал эти звезды?» Ведь если сказать, что Вселенная была создана непреложными законами, то это лишь вызовет другой вопрос: «Кто же создал эти законы?» Я, конечно же, не верю и никогда не верил в человекоподобного Бога, но верю в Разумную Силу по ту сторону всей деятельности Природы, Силу, столь бесконечно сложную и великую, что мой ограниченный ум не может постичь о ней ничего, кроме самого факта ее существования. В самом деле, сколь восхитительны порядок и равновесие, царящие в мире, и сколь потрясающе огромна должна быть Сила, необходимая для их создания и поддержания!

Человек, который заявляет, что мы ничего не можем знать, на мой взгляд, так же неразумен, как и тот, который утверждает, что все было открыто нам в божественном откровении. Абсолютно невыносимой породой людей, я считаю, являются те самоуверенные ученые, которые досконально знают свою узкую область и которым вместе с тем не хватает воображения, дабы уразуметь, какой ничтожной малостью являются сомнительные знания, коими они располагают, в сравнении с необъятностью того, что остается нам неведомым. Такой человек считает, будто существование Вселенной объясняется действующими в ней законами, словно закон не нуждается в своем создателе точно так же, как и существующий материальный мир!..

В конце концов, истинная наука должна быть солидарна с религией, так как наука есть накопление фактов; а все факты создают основание, из которого мы можем сделать выводы о том, что мы собой представляем и ради чего мы находимся здесь. Но несомненно, что чем более мы всматриваемся в методы, посредством коих получаются результаты, тем более поразительной и изумительной становится та Великая Незримая Сила, что стоит за всеми фактами материальной природы, – Сила, которая в целости и сохранности несет Солнечную систему в бесконечности Космоса и одновременно соизмеряет длину хоботка насекомого с глубиною чашечки содержащего нектар цветка. Что представляет собою этот Центральный Ум? Можно дать догматикуученому микроскоп с 300-кратным увеличением или телескоп с шестифутовым рефлектором, но ни в микро-, ни в макромире он не сможет обнаружить следов величайшей силы, движущей всем сущим. Что сказали бы мы о человеке, которому было предложено рассмотреть огромную и прекрасную картину и который ограничился бы тем, что сказал, что толкование ее рисунка, данное кем-то ранее, ошибочно, и из того сразу заключил бы, что картина не была написана художником, или еще стал бы утверждать, что у него нет никаких средств выяснить, нарисована она художником или нет? В последнем случае, на мой взгляд, мы имеем в чистом виде выражение позиции самых крайних агностиков. Можно было бы спросить: «Разве существование картины не является само по себе свидетельством того, что над ней поработал умелый художник?» Тогда приверженец подобных взглядов ответил бы: «Да нет, почему же? Вполне возможно, что картина произвелась сама собой с помощью действия определенных правил. Кроме того, когда я впервые увидел картину, я был уверен, что она произвелась за неделю, но, внимательно ее изучив, я могу с полной уверенностью сказать, что для составления ее потребовалось довольно значительное время. Поэтому я остаюсь при том мнении, что в высшей степени сомнительно, чтобы она вообще была когда-то нарисована». Если, с одной стороны, отбросить эту чрезмерную научную щепетильность, а с другой – веру на том основании, что обе оне давно не выдерживают никакой критики, тогда останется совершенно ясный вывод, что Вселенная самим фактом своего существования подразумевает наличие своего Создателя; а уже из этого факта мы можем вывести некоторые из Его неотъемлемых свойств, как-то: Его могущество, Его мудрость, Его предвидение малейших нужд Его созданий и способность их удовлетворить. С другой стороны, нам не следует быть чрезмерно настойчивыми в прояснении тайны, которая скрывается в боли, жестокости – во всем, что нам представляется темным пятном на Его работе. Лучшее, что мы можем сказать о них, это то, что есть основание надеяться, что вещи сии не так дурны, как нам кажется и, вероятно, ведут к некой более высокой цели. Плач измученного ребенка и крики истязаемого животного – это вещи, которым философу труднее всего дать разумное объяснение.