Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №8 за 2005 года

— Белужьей нет, — сказал рыбник. — Белужья боле за границу идет. Белужья дорога. У нас белужьей не достать. В Питере, Москве еще можно…»

Виктор Грицюк:Боюсь, что скоро даже на самых богатых волжских участках, в дельте и пойме, природа устанет рожать на погибель, и только жабы будут населять пустую воду. Приезжие рыбаки до упора процеживают реку, а столичные охотники, будто в пылу битвы, не жалеют патронов. Ночью жутко идти по степи: стреляют с лодок, из засад, от машин со включенными фарами. По камышам гоняют лис и кабанов. Счет убитым уткам у каждого «бойца» идет на сотни. За удалой канонадой никто не заглянет в Красную книгу.

А тем временем в той же Костроме уже нет развесной икры. Есть новое кафе с полумраком, хлебом и сыром за 15 рублей. Рядом — двухэтажная гостиница, а в 50 метрах от главных монастырских ворот — новый, с иголочки, словно выпрыгнувший из дорогого столичного каталога, особняк. Он так контрастирует с общим состоянием городского пейзажа, что я решил узнать, кто владелец. Расспрашивал рассеянного мужика, возившегося у мусорных баков рядом с новым домом, тот говорит: художник живет. У художника — рыжая борода. Наезжает редко. Еще несколько подробностей добавил продавец сувенирных «древностей» на туристической автобусной площадке: художник, мол, очень талантлив и хорошо продается на Западе. Но здесь его картин никто не видел. Однако сам дом после смерти удачливого мастера, говорят, отойдет монастырю.

Виктор Грицюк: Тишайшему краю, Верхней Волге, конечно, больше везет с экологической безопасностью, чем пойме, — здесь традиции «террористической» охоты и рыболовства не сложилось. Его патриархальные приметы — монастыри и храмы, иконы и чудеса. Только на Верхней Волге (а именно в Ярославле) мне приходилось видеть и слышать, как белокурые девушки «в живой природе», а не в ансамбле «Березка» поют старинные песни, присев на скамейку над водой.

Есть еще здесь дивные места, такие как Тутаев, например. Ежегодно в июле вокруг городка с крестным ходом обносят старинную чудотворную икону 2х3 метра. Сменяя друг друга, ее несут на плечах крепкие мужчины. А дети бегут впереди, разбрасывая цветы по асфальту. Остановки — в доме престарелых, в больнице… Полный круг занимает около четырех часов и заканчивается, где и начался, — у церкви. Там под открытым небом набожных волжан ожидают длинные столы. Разносолов немного, но всегда хватает, несмотря даже на то, что присоединиться к трапезе может любой желающий. И его никто не спросит, православный ли он, русский ли, коммунист или олигарх. Райнер Мария Рильке 100 лет назад был так покорен местными обычаями, что перевел потом на немецкий «Слово о полку Игореве», найденное в Спасо-Ярославском монастыре графом Мусиным-Пушкиным. С тех пор минул весь жуткий ХХ век, но — трудно поверить — все осталось, как было. Вот, скажем, Углич известен в летописях с 937 года, а уровень жизни, кажется, мало изменился.

Конечно, в самой центральной своей части и он немного приукрасился. Заговорил на иностранных языках с цветастых новых вывесок магазинов. Обновляется Воскресенский монастырь: во дворе рабочие раскидывают чернозем, а женщины в скромных платочках ровняют новые клумбы по веревочкам. Заново побелена Успенская Дивная церковь (1628 года) с тремя высокими шатрами на четырехгранных постаментах. Ничего выдающегося в Угличе не случается. Заурядную новость, вроде кражи в продуктовой палатке, обсуждают неделями. Похоже, в последний раз значительное событие произошло здесь 15 мая 1591 года, когда загудел, возвещая об убийстве малолетнего царевича Димитрия, колокол. На несчастном «инструменте» и отыгрались: по распоряжению следственной комиссии били его плетьми по бронзовым бокам и сослали в Сибирь. Впрочем, в 1892 году о колоколе кто-то вспомнил. Его реабилитировали, вернули в Углич, и сейчас он молча висит на бревенчатой раме внутри пятиглавой церкви Димитрия на Крови.

Из «достопримечательностей» в городе имеется рынок, когда-то считавшийся крупнейшим на Верхней Волге. Сейчас он, как и любой другой, завален китайским ширпотребом, литовскими и польскими продуктами, сомнительного вида одеждой и обувью. Редкие крестьяне с парным мясом, творогом и молоком жмутся по углам. Вечные старушки продают кондовые вещи минувшей эпохи, «наследство» давно умерших мужей: майки, свитера и ботинки фабрики «Скороход» на микропоре. А торговки зеленью, рассадой и цветами вообще вытеснены за ограду. Да остались еще традиционные для Углича часы и сыр.

Евгений Рейн:Часов уже нет — ни «Звезды», ни «Волги», ни «Чайки». Часовой завод, бывший градообразующим предприятием советского Углича, остановлен, что и породило основной вал безработицы. И сыр «Угличский», и одноименную минеральную воду вы напрасно будете спрашивать в магазинах. Из старых фирменных знаков города «в строю» остается только ГЭС.

Но город приятно поражает неспешностью и дружелюбием своих жителей. Не успели они пока озвереть в своей глубинке. Делить тут и приватизировать особо нечего. Нет ни нефти, ни газа, ни золота. Зато есть пиво. Одних оно губит, а другим — подбирающим пустые бутылки после туристов, помогает выживать. Жители тащат их в огромных мешках и пакетах, прогибаясь до земли.

Евгений Рейн:Как говорили в древнем Китае, даже дорога в тысячу ли имеет последний шаг. «Нижний Новгород» идет по каналу имени Москвы. Зрелище довольно унылое: плоские берега, желтоватая водичка. Издалека открываются пригороды столицы — Химки или Митино, если не ошибаюсь. Вот уже подали трап…

Виктор Грицюк:И все же жаль, что до волжского истока не доберется ни один начиненный туристами белоснежный корабль. Впрочем, так, очевидно, и должно быть: ведь речь идет о русском Ниле, а место, где берет начало Нил, по законам жанра должно быть сокрыто, чтобы каждый нашедший его мог чувствовать себя Ливингстоном.

Пусть здесь выглядит все скромно: камень с надписью и маленькая часовня на мостках, где в огороженном перилами колодце бурлит коричневатая вода (крестьяне зовут такой ключ «кипуном»), но возникает сильнейшее желание опустить в нее руки и ощутить начало струй.

Обязательно надо омыть лицо, напиться и набрать с собой воды в бутылке из-под «вражеской» пепси-колы, чтобы дома, в далеком городе, разлить реку по рюмкам и предложить тост друзьям. Обязательно надо постоять на первом, трехметровом мостике через Волгу-ручеек, поглядеть вниз и помолчать, мысленно представив себе долгий путь легких этих вод до самого Каспия.