Е. Рыбинский - Песня серебряных горнов

Национальный день страны — это своеобразные именины для её детей, живущих в Артеке. Он начинается торжественным подъемом национального флага. Виновников торжества все поздравляют, им вручают памятные сувениры, напутствия. Открывается выставка — наглядный, подготовленный самими ребятами рассказ о стране, о детской организации. Завершается день концертом, национальными играми.

Что это значит для ребят, вы хорошо поймете из такого факта. Все иностранные группы получают по приезде полный комплект артековской формы — повседневную и парадную. Многие с большим желанием надевают ее, но некоторые, например американцы, ходят в своей одежде, кстати говоря, не очень нарядной и опрятной. А вот в свой национальный день американцы нарядились в парадную форму Артека — ходили необыкновенно чистыми, подтянутыми.

Артек объединяет детей идеей мира и дружбы. Это особенно глубоко понимаешь во время традиционной манифестации у мемориала Славы в Ялте. У Вечного огня дети говорят о сокровенном, о дружбе, борьбе за мир и справедливость.

Говорит Мариути Масахиро, Япония:

— Наша страна испытала ужас атомной бомбардировки. Каждый год 6 и 9 августа по всей Японии разносится звон колоколов, вой сирены. Мы, дети Японии, постоянно слышим от родителей фразу: «Война — это жестокости». Мы не хотим, чтобы Япония была втянута в более жестокую войну, и потому народ заставил правительство написать отказ от войны. Но возможность военной угрозы не пропала. И, хотя наши традиции, привычки очень отличаются, понимаем друг друга сердцем. Мы хотим только мира, чтобы дети планеты никогда не знали атомных взрывов.

Говорит Нина Росс, США.

— Вооружённые силы США сбросили атомную бомбу на японский город, чтобы закончить вторую мировую войну. Но это был бесчеловечный акт, пострадала не армия, а женщины и дети. Люди на земле были рады обрести мир после долгих лет войны, и они верили, что ужасы ушли навсегда. Но на земле по-прежнему много очагов войны. Сильные мира сего в Америке, те, кто делает на войне бизнес, заявляют, что война нужна для упрочения мира, чтобы предотвратить распространение коммунизма. Но что плохого принес коммунизм? Он подарил человечеству надежду на справедливое будущее. Коммунизм — это мир. Империализм — это война, насилие.

Миру — мир. Людям земли — безоблачное небо!

Говорят дети Азии и Африки, Европы и Латинской Америки.

Вслушаешься, и на миг покажется — в голосе Артека звучит голос Земли, пославшей сюда на праздник мира и дружбы свое будущее.

В час встречи с Артеком каждый обращается к нему на своем языке.

А в час расставания каждый произносит по-русски (в этих словах столько тепла и надежды):

— До свидания, Артек!

Они уезжают, а мы долго вспоминаем полюбившихся нам ребят. И скучаем без них, и радуемся, получая добрые вести.

Пишет Юджин Лагуна, сын африканского писателя, живущий в Англии.

«Дни, проведенные в Артеке, потрясли меня. Я был в Африке, жил в США, Италии и Англии, но нигде я не видел таких веселых и серьезных ребят. Память о новых друзьях я привез отцу как лучший сувенир, а он напишет Об этом книгу».

Пишет Таня Попитич из Белграда.

«Для меня по-новому в Артеке зазвучали слова: коммунист, солидарность, дружба. У меня много товарищей в школе, но мои новые друзья из разных республик — это моя семья, большая, пионерская».

Мы ждём новых встреч. На наших вожатских вечерах звучит много песен. И всегда кто-нибудь обязательно начнет вот эту задушевную, негромкую:

Артек — это короткая, в общем-то, встреча. И долгая память. А люди, отдавшие лагерю на черноморском берегу годы жизни, его бывшие ребячьи комиссары, остаются артековцами навсегда.

Воспоминания работников Артека разных лет повествуют о том, как складывались традиции лагеря, как становилась и утверждалась педагогика Артека.

Я ехал на попутке в Гурзуф. Сердце колотилось: вот сейчас покажутся голубые домики… Аю-Даг уже близко, а домиков нет… Два осталось… Торчат одиноко, словно печные трубы в разрушенной снарядами деревне…

Четыре года ждал я этой минуты — встречи с родным Артеком! Нижний лагерь разрушен полностью. В Верхнем — мало что осталось. Дворец Суук-Су взорван: смотре а на все, и так больно было!

Надо восстанавливать. Вернуть Артек. Местных, кто остался, собрал. Мальчишки с девчонками прибежали, человек тридцать. Начали мы с имущества. Ребята, я их разведчиками назначил, разыскивали кровати, стулья, а мы приносили в лагерь. Но много ли соберешь такими темпами? Тем более что ходить по территории надо осторожно, кругом мины.

Поехал в Симферополь, в штаб 4-го Украинского фронта, к члену Военного совета генерал-лейтенанту Субботину. Давай выпаливать свои просьбы: мол, Артеку доски нужны, стекла, мебель, рабочие… Он слушал, слушал, а потом говорит: «Ты подожди тараторить, толком расскажи, что за лагерь, почему именно за него так хлопочешь?»

Как это, говорю, почему? Это же первая детская здравница. В 25-м сюда детей с Поволжья везли, от голода спасали. Потом лучшие пионеры страны приезжали отдыхать. Сам я с Артеком с тридцать восьмого года связан. Вначале комиссаром был, а потом начальником лагеря. А теперь ЦК ВЛКСМ прислал меня Артек восстанавливать. Да вы посмотрите место какое, лучшую территорию детям отдали!

Наверное, горячо я доказывал, потому что Субботин меня не перебивал и только слегка улыбался:

— Вам сколько лет сейчас?

— Тридцать.

— Молодой начальник. Ну ладно. Завтра минёры, а потом и я загляну.

Минёры работали неделю. Обезвредили сто пять мин. Вывезли тол, который не успели взорвать отступающие фашисты.

А ещё через день, со всем обозом прибыли в Артек саперные войска, человек восемьсот. 9 мая освободили Севастополь. Солдаты могли получить кратковременный отдых, но они решили помочь Артеку.

Построили новый причал, расчистили дворец Суук-Су. Восстановили водопровод, канализацию, изолятор, баню, кухню, начали устанавливать дизели на электростанции… Заголубели новые дачи, готовые принять первых мальчишек и девчонок.

И вот наконец долгожданные ребячьи голоса. Вы знаете, когда они появились, никто из взрослых не мог сдержать слезы. Все как до войны: клумбы, посыпанные леском дорожки, еще не просохшая краска на корпусах, оркестр… Только дети другие: худые, измученные.

У нас ещё не хватало кроватей, вместо подушек и матрацев набивали сеном мешки. В первую ночь разместились кое-как. Ребятишек прислали больше, чем ждали. Ночью обходим спящих. Хотел под одной девчушкой матрасик поправить, а она проснулась, смотрит на меня: «Что вы, дяденька, мне удобно, мы в войну в катакомбах на земле спали»…