Николай Гоголь - Переписка Н. В. Гоголя. В двух томах

Гоголь близко познакомился с художником в Риме в 1838 году (Иванов, с. IX) и вскоре занял среди его знакомых исключительное положение. Высказывая свое отношение к писателю, Иванов летом 1841 года писал отцу: «С некоторыми приезжими русскими я знаком, и в особенности с лучшим нашим литератором Н. В. Гоголем. Это человек необыкновенный, имеющий высокий ум и верный взгляд на искусство. Как поэт, он проникает глубоко, чувства человеческие он изучил и наблюдал их, – словом, человек самый интереснейший, какой только может представиться для знакомства. Ко всему этому он имеет доброе сердце» (Иванов, с. 137).

При всем различии характеров, Гоголя и Иванова объединяло очень многое – вера в преображающую силу искусства и высокое назначение художника, многолетняя сосредоточенность на одном произведении, с которым связывалась мысль об осуществлении своего призвания («Мертвые души» – для Гоголя, «Явление Христа народу» – для Иванова), наконец, давний интерес Гоголя к живописи. В Иванове Гоголь обрел воплощение своих представлений об идеальном художнике – бескорыстном, целеустремленном, бесконечно преданном искусству. Иванов становится прототипом созданного писателем во второй редакции «Портрета» (1842) образа гениального живописца-труженика, противопоставленного фигуре Чарткова. Такое понимание личности художника Гоголь развил впоследствии в статье «Исторический живописец Иванов», опубликованной в составе «Выбранных мест из переписки с друзьями». Тем не менее взаимоотношения Гоголя и Иванова, особенно в первые годы их знакомства, не носили характера равноправного союза двух творцов. Гоголь воспринимается Ивановым как учитель, советчик и даже опекун, обладающий неоспоримым авторитетом не только в житейских делах (сам художник был в них крайне несведущ), но и в вопросах искусства. Так, предполагается, что именно под влиянием Гоголя Иванов обратился в 1838 году к жанровым акварелям. Возможно, писателю принадлежали и сами их сюжеты (Машковцев, с. 113). Воздействие Гоголя художник испытал и в ходе своей работы над «Явлением Христа народу».

Встреча с писателем произошла в тот момент, когда композиция картины уже вполне определилась и была зафиксирована на большом холсте. На передний план выдвинулись проблемы психологической характеристики персонажей, в разрешении которых и принял участие Гоголь. Возможно, «детищем совместного творчества художника и писателя» стал один из ключевых образов картины – образ раба (Алленов М. М. Александр Андреевич Иванов. М., 1980, с. 38). Особенно же значительна в указанном смысле фигура «ближайшего к Христу» (характер ее был, по-видимому, подсказан художнику Гоголем). На большинстве эскизов «Явления» она дана автором нарочито неопределенно, схематично. Однако созданный в конце 1830-х годов большой эскиз-вариант картины (из собрания К. Т. Солдатенкова, ныне хранится в Русском музее) позволяет ясно увидеть в «ближайшем» гоголевские черты. Подобно другому персонажу картины – «страннику», прототипом которого стал сам Иванов, «ближайший» является «духовным портретом» – портретом Гоголя-художника, потрясенного сознанием несовершенства мира и собственной греховности (см.: Машковцев, с. 63–88; Алленов, с. 36–37). Как своего рода этюд к фигуре «ближайшего» Ивановым был в 1841 году написан известный портрет Гоголя, представляющий писателя в ином – «домашнем», прозаическом виде и предназначенный для его ближайших друзей. Неожиданная публикация портрета в 1844 году в журнале «Москвитянин», по всей вероятности, сорвала план включения гоголевского изображения в картину (Машковцев, с. 86). В окончательном варианте «Явления» облик «ближайшего к Христу» был существенно изменен.

Переписка Гоголя с Ивановым завязалась в конце 1830-х годов и носила весьма активный характер (в настоящее время известны 42 письма Гоголя к Иванову и 37 писем Иванова к Гоголю). Ее основное содержание составляет круг вопросов, связанных с работой художника над «Явлением Христа народу», – вопросов не только творческого, но и сугубо практического, житейского характера: создание картины требовало значительных затрат, в то время как Иванов был крайне ограничен в средствах; душевный покой автора «Явления» нарушали и частые конфликты с администрацией русских художников в Риме. В разрешении этих проблем Гоголь неизменно принимал активное и заинтересованное участие. Окончательно же устроить положение художника должна была, по его мысли, статья «Исторический живописец Иванов». Написанная в 1846 году – в момент, когда художник переживал особенно трудный период, – гоголевская статья разъясняла значение его труда как «явления небывалого», невиданного «от времен Рафаэля и Леонардо да Винчи» (Акад., VIII, с. 328, 335) и содержала в себе призыв поддержать художника (после появления статьи правительство действительно оказало Иванову материальную помощь). В этой ситуации высказываемое в письмах Иванова беспокойство о своем положении, его поиски влиятельных покровителей, наивные проекты реорганизации жизни русских художников в Риме, в которых определенная роль отводилась и Гоголю, кажутся писателю проявлением неуместной суетливости, недоверия и даже неуважения к нему самому. Резко высказанные, упреки Гоголя, в свою очередь, задевают Иванова. Впервые он испытывает в отношении к Гоголю раздражение, выраженное, в частности, в одном из писем к С. П. Апраксиной: «Жаль, что в записке выдает мне чувства свои Николай Васильевич. Он как-то все не может примириться с мыслью, что художник так же, в свою очередь, может быть, как и он <���нрзб.> человеком. Я с ним на скором свидании. Любопытно, каким-то он меня гостинцем употчует» (цит. по статье: Некрасова Е. Н. В. Гоголь и А. А. Иванов. Их взаимные отношения. – ВЕ, 1883, № 12, с. 632).

Причиной возникшей в конце 1846 – начале 1847 года размолвки в отношениях Гоголя и Иванова был в конечном счете переживаемый ими обоими в ту пору духовный кризис, свойственное им тогда состояние внутреннего возбуждения, заставлявшее обостренно реагировать на поступки друг друга. Не имея принципиального характера, этот конфликт вскоре был преодолен, хотя его отголоски еще некоторое время слышатся в переписке. Авторитет Гоголя оставался для Иванова чрезвычайно высоким. Не случайно последнее из его писем художник приклеил на заглавный лист своего основного труда 1850-х годов – цикла «библейских эскизов». В словах «важнейшего из людей, каких <���…> встречал в жизни» (из письма Иванова к Погодину от 1855 г. – Иванов, с. 288), он и после смерти Гоголя ищет ободрения и поддержки.

В сборник включено 18 писем Гоголя и 19 писем Иванова.

8 (20) сентября 1839 г. Вена [ 1999]