Федор Раззаков - Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Главная действующая сила в создании или подрыве согласия (по А. Грамши) принадлежит интеллигенции. И он доказывает в своих «Тюремных тетрадях», что как социальная группа интеллигенция получила развитие в современном обществе, когда появилась потребность в установлении согласия с властью, с господствующим классом через идеологию. Он категоричен: главный смысл существования интеллигенции – распространение идеологии для укрепления или подрыва согласия, коллективной воли культурного ядра общества, которое в свою очередь влияет на другие классы и социальные группы...».

Поскольку кинематограф в СССР являлся одним из главных средств массовой пропаганды, западные идеологи всегда мечтали использовать его для подрыва согласия в обществе: то есть перенацелить на пропаганду тех идей, которые советская мораль отвергала. Например, подменить классовый подход внеклассовым, заменить идею коллективизма идеей индивидуализма, а сильного и уверенного в себе положительного героя, да еще вдобавок и целомудренного, подменить героем слабым, во всем сомневающимся и сексуально раскрепощенным. В течение более чем сорока лет все подобные потуги западных идеологов разбивались о металл «железного занавеса», воздвигнутого еще Сталиным. Господа либералы до сих пор костерят вождя за это, обвиняя его в том, что тот создал самые подцензурные искусство и литературу в мире. Но они не объясняют, почему именно он это сделал.

А сделано это было с единственной целью – чтобы отгородить советского человека от тех «добродетелей», которые пропагандировало западное искусство: индивидуализма, жажды наживы, похоти и т. д. От всего этого советский человек долгие годы был отгорожен и абсолютно от этого не страдал, являя миру и в самом деле уникальное явление – человека жертвенного, с обостренным чувством коллективизма, не стяжателя, не развратника. По сути, как ни парадоксально это звучит, атеистический СССР являл собой продолжение все того же Русского проекта, который брал свои истоки в Х веке, с момента принятия христианства на Руси. Ведь выведя религию за скобки общественной жизни, коммунисты взамен придумали «Моральный кодекс строителя коммунизма», постулаты которого базировались на десяти христовых заповедях: не убий, не укради, не прелюбодействуй и т. д. Именно на этих принципах долгие годы существовало и советское искусство, которое благодаря им и стало великим. Взять тот же кинематограф, который долгие годы культивировал в людях такое чувство, как целомудрие.

В западном искусстве тоже существовали свои понятия о морали, в том числе и в области секса. Взять, к примеру, «кодекс Хейса», который появился в 1933 годув США (согласно ему, даже поцелуи в кино строго хронометрировались и не могли превышать нескольких секунд). Однако эту цензуру при желании тамошние режиссеры имели возможность обходить. Например, в том же 1933 годув фильме «Песнь песней» знаменитая Марлен Дитрих почти полфильма показывала свое обнаженное тело. Этого тела на пленке было так много, что бюро Хейса потребовало от производителя ленты студии «Парамаунт» вырезать из ленты аж 15 минут, в противном случае угрожая закрыть картине путь на экраны. Создатели фильма вынуждены были подчиниться, однако половина «обнаженки» в ленте все-таки осталась, поскольку это сулило продюсерам солидные денежные доходы.

В 1939 году«кодекс Хейса» уже нарушил режиссер Луис Сайлер, который снял фильм «Ты теперь в армии», где поцелуй героев (актера Риджиса Туми и актрисы Джейн Уаймен) длился рекордное время – 3 минуты 5 секунд. Из-за этого ленту отнесли к «мягкой эротике». В том же году первая «обнаженка» появилась во французском кинематографе: в фильме Марселя Карне «День начинается» обнажилась актриса Арлетта.

Короче, западное искусство весьма целенаправленно двигало в массы эротику, подготавливая почву для скорой «сексуальной революции». Она не заставила себя долго ждать: грянула во второй половине 50-х годов. Так, в 1955 годув Японии был снят первый фильм, где зрители увидели обнаженную женщину (фильм К. Мидзогути «Екихи»). Год спустя во Франции появилась первая «обнаженка» в цвете: в фильме Роже Вадима «И Бог создал женщину...» раздевалась его тогдашняя возлюбленная Брижитт Бардо. Когда в ноябре того года фильм вышел на экраны страны, он произвел настоящий фурор и разделил людей на два лагеря: приверженцев ленты и ее хулителей. Среди последних, например, оказался знаменитый кинорежиссер Франсуа Трюффо, который в статье в журнале «Искусство», выражая свое возмущение увиденным, заявлял следующее: «Мы имеем полное право заявить, что нам подсовывают порнографию. Остается только удивляться, куда смотрели цензоры...».

До Америки «сексуальная революция» в кино добралась чуть позже – в ноябре 1957 года(в прессе она началась чуть раньше, в 53-м, когда начал выходить знаменитый эротический журнал для мужчин «Плэйбой»). Речь идет о фильме Элиа Казана «Куколка», который своей неприкрытой эротикой настолько возмутил многих людей, что в некоторых городах его запретили к просмотру. Так, в Филадельфии полиция устроила массовые облавы в кинотеатрах, чтобы конфисковать копию фильма, в Мемфисе фильм запретили крутить тамошние власти, а в Далласе шеф полиции распорядился не пускать на просмотр чернокожих зрителей, поскольку те, по его мнению, могли перевозбудиться и устроить беспорядки. Однако все эти запреты только подогрели интерес к фильму, делая ему бесплатную рекламу. Как следствие: только за первые девять недель показа «Куколка» собрала почти полмиллиона долларов (всего за год было собрано 4 миллиона).

Вот такие баталии бушевали вокруг киношной эротики на Западе. В Советском Союзе ничего подобного не наблюдалось и, как говорится, слава богу. В то время как западные кинодельцы извращались как только умели (например, Марк Дэймон из Майами изобрел стереоскопическое порнокино, а Ингмар Бергман снял самую жестокую сцену изнасилования в своем «Источнике» 1959 года), советские кинорежиссеры продолжали воспитывать своих зрителей в духе целомудрия. Именно тогда были сняты многие шедевры советской кинематографии, которые покорили половину мира.

Этот феномен нынешние либералы начисто затушевывают, поскольку тогда надо отвечать на вопрос: каким образом удалось советскому кинематографу при самом минимуме эротики, присутствующем в нем, стать величайшим искусством? Как вышло так, что все выдающиеся его произведения о любви практически начисто были лишены постельных сцен (а количество поцелуев было строго ограничено), но сексуальная энергетика била в них с такой мощью, что даже подкованные по части секса западные кинокритики снимали перед ними шляпу?