Федор Раззаков - Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

«Сорок лет существует советская кинематография, и сорок лет мы, в общем, любовью не занимаемся. Ведь наши актеры не умеют перед объективом целоваться. А если целуют друг друга, то от неумения и робости делают этот опасный шаг очертя голову, словно в омут бросаются. Естественно, что к изображению любви в кинематографе у нас должны быть огромные претензии. И вот – фильм, в котором любовь изображена с глубоким тактом, со вкусом, с режиссерской точностью. Но только не с холодной, расчетливой точностью, а с большим сердцем!..».

Ромм был прав – любовь в советском кино если и показывалась, то весьма целомудренно (об этом речь уже шла выше). Поцелуи, если таковые были, оказывались сведены к минимуму, а те, что присутствовали на экране, были похожи скорее на лобзания брата и сестры, чем на поцелуи влюбленных. Постельных сцен не было вообще. То есть объятия в постели не показывались, разрешалось запечатлеть только невинное лежание мужа и жены либо влюбленных под одним одеялом. Поэтому в той истории, что произошла на съемках фильма «Тихий Дон» между Элиной Быстрицкой (она играла Аксинью) и Петром Глебовым (Григорий Мелехов), не было ничего удивительного: во время съемок Быстрицкая потребовала разделить кровать небольшой перегородкой пополам (в роли перегородки выступило скатанное одеяло), чтобы не соприкасаться с актером в постельной сцене.

Другой случай произошел во время съемок фильма того же Юлия Райзмана «Коммунист»: исполнитель главной роли Евгений Урбанский никак не мог поцеловать актрису Софью Павлову, которая играла его возлюбленную, – актер стеснялся. Из-за этого Павлова даже просила заменить его другим исполнителем.

Над этими случаями сегодня можно улыбаться, насмехаться, но не следует забывать одного: все эти фильмы, даже при наличии подобных курьезов, вошли в сокровищницу отечественного кинематографа, поскольку любовь героев в них была сведена не только к поцелуям и объятиям в постели – она имела массу иных проявлений, которые передавались через взгляды героев, их страстные речи и движения. В этом была сила советского кинематографа: его героям не обязательно было кувыркаться в постели, чтобы зрители поверили в искренность их чувств.

Конечно, бессмысленно утверждать, что секс между советскими подростками в начале 60-х годов отсутствовал как таковой. Но это было явление редкое, нетипичное. И люди, которые возражали против эпизода «в лесу» (а полемика в СМИ вокруг фильма поднялась в 1962 годуграндиозная), выступали именно против того, чтобы это нетипичное явление после выхода фильма на экран превратилось в типичное. Кто-то назовет это ханжеством, а кто-то скажет, что это естественная реакция людей, которым дорого будущее их детей. Кто оказался прав в этом споре, нынешние россияне проверили на собственном опыте. Сегодня во многом благодаря тому же кинематографу и СМИ в нашем обществе сложилась такая ситуация, что родителями становятся уже 11–12-летние подростки. Причем большинством общества это явление уже воспринимается как норма. Вот и думай после этого, что лучше: целомудренное советское кино, которое намеренно сдерживало сексуальные инстинкты молодых людей, или сегодняшнее раскрепощенное, которое толкает миллионы подростков на раннее начало половой жизни (отметим, что тысячи нынешних российских юных мамаш попросту избавляются от своих детей – убивают их сразу после рождения или подбрасывают в детские дома).

Дискуссии в интеллигентской среде (так называемое противостояние державников и либералов-западников) продолжались весь 1962 год. Власть тоже не осталась в стороне от этого процесса, поскольку и там, как мы помним, имелись свои либералы и свои державники. К последним, в частности, относился второй человек в партии Фрол Козлов, который хотя и был выдвиженцем Хрущева, однако частенько занимал противоположную, чем он, позицию, в том числе и по вопросам критики Сталина. Но прежде чем рассказать об этих расхождениях, стоит хотя бы вкратце познакомиться с биографией Козлова.

Фрол Романович родился в 1908 годув Рязанской области. В партию вступил в 18-летнем возрасте, когда стал активно заниматься руководящей комсомольской работой. В начале 30-х он поступил в Ленинградский политехнический институт имени М. Калинина, по окончании которого в 1936 годуКозлов был распределен инженером на Ижевский металлургический завод. Там он вскоре стал секретарем парткома, а в 1940 годуего рекомендовали на должность секретаря Ижевского горкома партии. В этой должности Козлов проработал почти всю войну. Судя по всему, работал неплохо. Поэтому в 1944 годуего вызвали в Москву и оставили в аппарате ЦК партии. Три года спустя Козлов отправился в Куйбышев в качестве второго секретаря тамошнего обкома.

В 1949 годуКозлов вновь оказался в Ленинграде, где сначала работал парторгом на Кировском заводе, а сразу после смерти Сталина в 1953 годувозглавил Ленинградский обком. В 1957 годуКозлов был назначен председателем Совета министров РСФСР, где проявил себя с самой лучшей стороны. Однако не это стало поводом к его дальнейшему восхождению на вершину партийной иерархии. Во время июньских событий он активно поддержал Хрущева в борьбе со «сталинистами», после чего тот и ввел его в высший кремлевский ареопаг – Президиум ЦК КПСС. В 1958 году, когда Хрущев присовокупил к должности Первого секретаря еще и пост Председателя Совета министров СССР, именно Козлов стал его первым заместителем. Два года спустя Козлов поднялся еще на одну ступень в иерархической лестнице: стал сначала секретарем ЦК, а затем и вторым человеком в партии после Хрущева (курировал партаппарат, Вооруженные силы и КГБ).

Между тем к началу 60-х годов между Хрущевым и Козловым стало возникать все больше противоречий. В то время как Хрущев постоянно метался между либералами и державниками, Козлов превратился в убежденного державника и даже получил у партаппаратчиков прозвище «сталиниста». И хотя Хрущев по-прежнему продолжал доверять Козлову (даже склонялся к мнению именно его рекомендовать на пост Первого секретаря после своей отставки), однако конфликты между ними стали возникать все чаще.

Одно из подобных столкновений Первого секретаря и его заместителя произошло в ноябре 1962 года. Хрущев тогда своим волевым решением пробил в журнале «Новый мир» публикацию антисталинского рассказа Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича», после чего надумал наградить писателя ни много ни мало... Ленинской премией. Однако против этого резко выступил Козлов, которого поддержали его сторонники в Президиуме ЦК.