Александр Осокин - Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Естественно, подобные высказывания – результат размышлений рядового состава… Офицер танковых войск гауптман Александр Штальберг вспоминает: «В июне поступил приказ, ясно дававший понять, чего нам следует ожидать… Каждый солдат, от простого рядового до командира соединения, должен был освоить русский алфавит. Каждый обязан был уметь читать надписи на картах и дорожных указателях на русском языке. Это, разумеется, говорило само за себя, но разве не подписывали Гитлер со Сталиным пакт о ненападении два года тому назад? Разве не Гитлер лично принимал Молотова в ноябре месяце прошлого года в Берлине, чтобы обсудить с ним, как стало известно впоследствии, вопрос о расчленении Британской империи?»

Лейтенант Ф.-В. Кристианс был твердо убежден, что предстоящая миссия связана с намерением Германии защитить нефтеносные районы Баку от вероятного вторжения англичан (такого варианта я никогда даже не слышал. – А. О.). Поскольку между двумя странами существовал пакт о ненападении, то лейтенант не сомневался, что они беспрепятственно проследуют по территории «дружественной страны», и старательно уложил в чемодан свою летнюю форму и кавалерийскую саблю. «Ходили слухи о том, что нам, дескать, предстоит через территорию России и передислоцироваться в Пакистан », – так считал Эдуард Янке, стрелок-мотоциклист из дивизии СС «Дас рейх». Впрочем, никто ничего не мог сказать с определенностью. «Вроде бы Россия попросила у Германии помощи, но все это были лишь слухи, никто толком в это не верил. Мы поинтересовались у нашего командира взвода: “Так все же, куда теперь?”– “Понятия не имею”», – ответил тот.

«Куда мы собрались? – поинтересовался Гетцт из танкового разведвзвода. – Уж не в Турцию ли? Или в Африку?» Ответов на эти вопросы не последовало. Колонны грузовиков тянулись на восток. «Нам ничего не было известно о том, когда выступать», – объяснял он. Вот позади уже остался Берлин, а их гнали дальше. Более-менее что-то начало проясняться только в Восточной Пруссии, 12-я танковая дивизия начала сосредоточение в лесном массиве близ Сувалок. «Чем ближе к русской границе, тем выше была плотность войск. Никогда прежде мне не доводилось видеть столько техники», – вспоминает бывший солдат этой дивизии Штальберг. Все понемногу стали понимать, в чем дело. Полк Гернера Хельзмана «располагался в 70–80 км западнее Варшавы. Там мы простояли около месяца, и все это время проводились интенсивные учения», – добавил он. «До этого нам раздали карманного формата словари – хоть немного подучиться русскому. Но я так его толком и не освоил, – признался Хельзман, – разве что “Руки вверх!”»

«Неужели еще одна война, вторая по счету за этот год? Я уже сыт ею по горло и предпочел бы заняться чем-нибудь поинтереснее, чем еще год таскать эту форму…»

Были отчетливо слышны доносившиеся с другого берега голоса, …а где-то в самой крепости (Брестской. – А. О.) звучал громкоговоритель.

Рудольф Гшёпф, капеллан дивизии, отслужил мессу в 20 часов. После этого встретился с офицером медицинской службы, а медики рангом пониже тем временем занимались рытьем ходов сообщений между перевязочным пунктом батальона 135-го полка. Вскоре все собрались в небольшом строении и перебросились парой слов – напряжение становилось невыносимым. В 2 часа ночи они с удивлением наблюдали, как через мост проследовал грузовой состав. «Наверняка с грузами, предусмотренными экономической частью германо-советского договора 1939 года». Окутанный клубами пара паровоз тащил вагоны в Германию. Эта вполне мирная картина никак не вязалась с царившей вокруг подготовкой к предстоящему штурму цитадели на другом берегу…

Этот грузовой советский состав, проследовавший через границу в 3 часа утра по московскому времени опровергает все домыслы о готовящемся СССР ударе по Германии, но он же ставит под большое сомнение факт наличия Директивы № 1, передача которой западным округам была закончена в 0. 30 этого дня. Ведь даже если предположить, что ее не довели до сведения железнодорожников, забыв направить в НКПС, пограничники о ней были информированы раньше всех и не пропустили бы поезда с ценным грузом к врагу. Значит, такой Директивы, скорей всего, и не было, а составы и с сырьем, и с продовольствием, и с советскими частями и соединениями в эту ночь спокойно пересекали границу – прямо в лапы к врагу!

Самолет штурмана Арнольда Дёринга (53-я бомбардировочная эскадра люфтваффе) пересек границу в 4 часа 15 минут. Члены экипажа действовали в точном соответствии с полученными инструкциями. «Я, как обычно, провел корректировку курса. Затем, выглянув в окошко, заметил, что землю окутал туман, но цели были все же различимы. Больше всего меня поражало бездействие средств ПВО противника».

Сталин лично запретил советским ПВО стрелять по пролетающим немецким самолетам, о чем пишет в своих воспоминаниях «Так было» А. И. Микоян.

В 4 часа 55 минут 12-й армейский корпус докладывал в штаб 4-й армии: «До сих пор складывается впечатление, что неприятель застигнут врасплох». Командование корпуса ссылалось на данные радиоперехвата, в которых неоднократно повторялись такие слова: «Что делать?», «Что нам делать?», «Как действовать?».

Передислокация советских войск в западные округа начала проводиться задолго до немецкого вторжения, и немцы по-разному оценивали этот факт. Убежденные национал-социалисты, такие как, например, лейтенант Ганс-Ульрих Рудель, летавший на пикирующем бомбардировщике и принимавший участие в первом авианалете, на этот счет не сомневался. Он откровенно заявлял: «Хорошо, что мы первыми ударили». Позже, основываясь на своих наблюдениях с воздуха, он напишет: «Все говорило о том, что русские готовились к вторжению на нашу территорию. На кого еще им было нападать на западе?»

Немцы, так же как и русские, не знали, что советские части и соединения готовили тогда к транспортировке через Польшу и Германию к Северному морю.

Берндт Фрайтаг фон Лорингхофен, служивший в штабе 2-й танковой группы Гудериана, сделал после войны такое заявление: «Ныне уже нет нужды придерживаться первоначальных взглядов о том, что русские планировали нанесение внезапного удара. Уже очень скоро стало ясно, что они готовились к обороне, но не успели завершить эту подготовку к моменту, когда началось немецкое вторжение. Пехотные дивизии были в основном сосредоточены у границ, а танки находились далеко в тылу . Если бы они собирались нападать, танковые части следовало бы разместить ближе к границам.

Пехотные части были так близко расположены к границе, чтобы согласно договоренности без шума по ночам пересекать ее через специально организованные проходы и на той стороне границы грузиться в составы, стоящие на немецкой колее. Танкам же предстояло грузиться на железнодорожные платформы в спецзонах на расстоянии 12—150 км от границы либо на баржи у речных берегов.