А. Лаврин - 1001 Смерть

О том, как убийство было задумано и выполнено, рассказывают так. Заговорщики еще колебались, когда и как на него напасть — в бане или за обедом; наконец, им предложил совет и помощь Стефан, управляющий Домициллы, который в это время был под судом за растрату. Во избежание подозрения он притворился, будто у него болит левая рука, и несколько дней подряд обматывал ее шерстью и повязками, а к назначенному часу спрятал в них кинжал. Обещав раскрыть заговор, он был допущен к императору; и пока тот в недоумении читал era записку, он нанес ему удар в пах. Раненый пытался сопротивляться, но корникуларий Клодиан, вольноотпущенник Парфения Максим, декурион спальников Сатур и кто-то из гладиаторов набросились на него и добили семью ударами. При убийстве присутствовал мальчик-раб, обычно служивший спальным ларам: [32] Лары — в римской мифологии божества, охранявшие очаг и семью. он рассказывал, что при первом ударе Домициан ему крикнул подать из-под подушки кинжал и позвать рабов, но под изголовьем лежали только пустые нежны, и все двери оказались на запоре; а тем временем император, сцепившись со Стефаном, долго боролся с ним на земле, стараясь то вырвать у него кинжал, то выцарапать ему глаза окровавленными пальцами.

ДОСТОЕВСКИЙ Федор Михайлович (1821–1881) русский писатель. В конце января 1881 г. Достоевский серьезно заболел, начались горловые кровотечения. Утром 28 января жена писателя Анна Григорьевна проснувшись в семь утра, увидела, что Достоевский смотрит в ее сторону. Анна Григорьевна спросила его о самочувствии, на что Он ответил:

— Знаешь, Аня, я уже часа три как не сплю и все думаю, и только теперь сознал ясно, что я сегодня умру.

— Голубчик мой, зачем ты это думаешь? — возразила Анна Григорьевна в страшном беспокойстве, — ведь тебе теперь лучше, кровь больше не идет, очевидно, образовалась «пробка», как говорил Кошлаков. [33] Доктор, лечивший Достоевского. Ради Бога, не мучай себя сомнениями, ты будешь еще жить, уверяю тебя!

— Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие.

«Это Евангелие, — вспоминает А.Г.Достоевская, — было подарено Федору Михайловичу в Тобольске (когда он ехал на каторгу) женами декабристов… Федор Михайлович не расставался с этою святою книгою во все четыре года пребывания в каторжных работах. Впоследствии… он часто, задумав или сомневаясь в чем-либо, открывал наудачу это Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице (левой от читавшего). И теперь Федор Михайлович Пожелал проверить свои сомнения по Евангелию. Он сам открыл святую книгу и просил прочесть.

Открылось Евангелие от Матфея. Гл. III, ст. II: «Иоанн же удерживал его и говорил: мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду».

— Ты слышишь — «не удерживай» — значит, я умру, — сказал муж и закрыл книгу.

Я не могла удержаться от слез. Федор Михайлович стал меня утешать, говорил мне милые ласковые слова, благодарил за счастливую жизнь, которую он прожил со мной. Поручал мне детей, говорил, что верит мне и надеется, что я буду их всегда любить и беречь. Затем сказал мне слова, которые редкий из мужей мог бы сказать своей жене после четырнадцати лет брачной жизни:

— Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!

Я была до глубины души растрогана его задушевными словами, но и страшно встревожена, опасаясь, как бы волнение не принесло ему вреда. Я умоляла его не думать о смерти, не огорчать всех нас своими сомнениями просила отдохнуть, уснуть. Муж послушался меня, перестал говорить, но по умиротворенному лицу было ясно видно, что мысль о смерти не покидает его и что переход в иной мир ему не страшен.

Около девяти утра Федор Михайлович спокойно уснул, не выпуская моей руки из своей. Я сидела не шевелясь, боясь каким-нибудь движением нарушить его сон. Нов одиннадцать часов муж внезапно проснулся, привстал с подушки, и кровотечение возобновилось. Я была в полном отчаянии, хотя изо всех сил старалась иметь бодрый вид и уверяла мужа, что крови вышло немного и что, наверно, как и третьего дня, опять образуется «пробка». На мои успокоительные слова Федор Михайлович только печально покачал головой, как бы вполне убежденный в том, что предсказание о смерти сегодня же сбудется.

Среди дня опять стали приходить родные, знакомые и незнакомые, опять приносили письма и телеграммы…

Я весь день ни на минуту не отходила от мужа; он держал мою руку в своей и шепотом говорил: «Бедная… дорогая… с чем я тебя оставляю… бедная как тебе тяжело будет жить!..» Несколько раз он шептал: «Зови детей». Я звала, муж протягивал им губы, они целовали его и, по приказанию доктора, тотчас уходили, а Федор Михайлович провожал их печальным взором. Часа за два до кончины, когда пришли на его зов дети, Федор Михайлович велел отдать Евангелие своему сыну Феде…

Около семи часов у нас собралось много народу в гостиной и в столовой и ждали Кошлакова, который около этого часа посещал нас. Вдруг безо всякой видимой причины Федор Михайлович вздрогнул, слегка поднялся на диване, и полоска крови вновь окрасила его лицо. Мы стали давать Федору Михайловичу кусочки льда, но кровотечение не прекращалось… Федор Михайлович был без сознания, дети и я стояли на коленях у его изголовья и плакали, изо всех сил удерживаясь от громких рыданий, так как доктор предупредил, что последнее чувство, оставляющее человека, это слух, и всякое нарушение тишины может замедлить агонию и продлить страдания умирающего. Я держала руку мужа в своей руке и чувствовала, что пульс его бьется все слабее и слабее. В восемь часов тридцать восемь минут вечера Федор Михайлович отошел в вечность.»

ДОУ Сэмуэл — президент Либерии. По сообщению агентства ЮПИ, межафриканские силы по поддержанию порядка в Либерии 9 сентября 1990 г. организовали встречу, между президентом Либерии и руководителем повстанческой группировки Принсом Джонсоном. Как утверждают очевидцы, во время встречи возник конфликт между ее участниками, который перерос в перестрелку между повстанцами и охраной президента. Поводом для конфликта послужил вопрос Джонсона о том, куда Доу дел деньги, награбленные им за десять лет своего правления. В ходе стычки было убито более 60 человек, главным образом охранников президента. Сам Доу, раненный в ноги, был доставлен повстанцами в их лагерь под Монровией. Далее версии событий расходятся. Одни заявляют, что Доу скончался от полученных ран. Другие сообщают, что Джонсон подверг его пыткам, после чего изувеченное тело президента было выставлено на всеобщее обозрение.

Очевидно, наиболее точным следует считать сообщение корреспондентки Би-би-си Элизабет Блант, которая была последней из европейцев, кому довелось общаться с Доу накануне его гибели. По свидетельству Блант, при встрече с повстанцами в штаб-квартире межафриканских сил Доу заявил, что гражданская война в Либерии дело рук ЦРУ, что он сам работал на эту организацию и поэтому знает, о чем говорит. Затем произошла ссора между повстанцами и людьми президента, во время которой Доу был тяжело ранен. После этого повстанцы раздели президента донага и мочились на него, пока он истекал кровью от ран. Затем с шеи Доу сорвали амулеты и стали бить его, лежащего на голом полу, ногами.