Зардушт Ализаде - Конец второй республики

Фронтисты выслушали все это без видимого интереса. Все что говорил Араз, было для них абстракцией. Им важно было услышать главное: когда можно начинать митинги и штурмовать вершины власти?

Заручившись публичным согласием верхушки компартии, НФА и интеллигенции, Муталлибов решил пойти на штурм должности «всенародно избранный президент». Был дан старт президентской избирательной кампании.

Естественно, что главным оппонентом коммуниста должен был стать «демократ» из НФА. К этому времени Этибар Мамедов растерял почти все свои опоры внутри НФА. С ним приключилась та же история, что и с Троцким в большевистской партии. Пока он, сидя в Лефортово, зарабатывал имидж смелого борца против империи, Иса Гамбаров, как в свое время генсек Сталин, проталкивал в руководящие органы НФА своих людей. Вернувшийся из Лефортово в ореоле народного героя, Этибар Мамедов вскоре с изумлением обнаружил, что в НФА не проходит ни одно его предложение, что никто из функционеров Фронта не смотрит зачарованно ему в рот в ожидании перлов типа «Я приведу Горбачева на площадь Азадлыг». В такой ситуации шансы Этибара Мамедова быть выдвинутым кандидатом в президенты были равны нулю. Эльчибей же, памятуя печальный опыт с таксопарком, категорически отказался выдвигаться и призвал коллег к бойкоту. Иса Гамбаров так же понимал, что время для выхода его в общенациональные лидеры еще не пришло, тем более, что импульсивный Этибар Мамедов грозился раскрыть кое-какие известные только ему секреты деятельности своего заклятого соперника. Тамерлан Гараев так же отказался бросить перчатку Муталлибову. НФА вынужденно пошел на бойкот выборов.

В такой ситуации председатель АСДГ Араз Ализаде предложил использовать пропагандистские возможности президентской кампании для того, чтобы информировать население о перспективах социал-демократического пути развития Азербайджана. Партия, насчитывающая всего несколько сотен членов, атакуемая как справа, так и слева, не могла претендовать на управление страной. Но идея использовать прямой эфир для выхода на массы как самостоятельная и перспективная политическая сила показалась многим в партии заманчивой. Я предполагал, что брат ведет какие-то переговоры с руководством, которому необходима была альтернатива в качестве «мальчика для битья». Мне казалось, что АСДГ не должна соглашаться на эту роль. Араз же считал, что любое участие при любом результате будет выгодно партии.

Жарким июльским днем в штаб-квартиры партии на улице 28-го мая прошел пленум ЦК АСДГ.

На пленуме идею председателя сильно покритиковали, но сочли, что рациональное зерно в идее использовать возможности выборов для пропаганды социал-демократии есть. Начались поиски кандидата для участия в выборах. Назвали кандидатуру Лейлы Юнусовой. Никто в принципе не возражал против этой кандидатуры: грамотная, смелая, хороший оратор и полемист. Но ее подводило слабое знание азербайджанского языка. Националисты часто обвиняли социал-демократов в чужеродности их идей, «импорте» социал-демократии из России. В таких условиях выходить впервые к массам с кандидатом, говорящим на русском языке, было равносильно признанию правильности обвинений. Хотя и с сожалением, но большинство сочло, что выдвижение такого кандидата было бы тактической ошибкой партии.

Обсуждалась также кандидатура и Араза Ализаде, но было решено, что моя кандидатура более всего подходит этой роли. Я протестовал, говорил, что в жизни не стремился к карьере и известности, что у меня газета, но большинство ЦК настаивало и взывало к моей сознательности. Я согласился, обговорив, что сниму свою кандидатуру при любом раскладе сил, какая бы обстановка ни сложилась в стране. ЦК согласился, и я начал обдумывать, как буду выполнять партийное задание.

Естественно, националисты назвали этот шаг социал-демократов сговором с властями и предательством интересов демократии. По твердому убеждению фронтистов, они и только они имели монопольное право называться «демократами», и любой, кто претендовал быть таковым вне НФА, являлся врагом и предателем. Меня стали обвинять в пособничестве Муталлибову, а партию в том, что она предала интересы народа взамен депутатского мандата Араза Ализаде.

Араз с третьей попытки получил мандат депутата ВС от Дели-Меммедлинского округа, находящегося в Геранбойском районе близ Гянджи. Забегая вперед, скажу, что когда Араз Ализаде впервые появился в зале заседаний ВС и фронтисты начали муссировать тему сговора с властями, то услышали следующий ответ: «Я избран точно так же, как и каждый из вас.». После такого высказывания разговоры о сговоре сразу прекратились.

В конце июля, наконец-то, открылся первый съезд НФА. До этого все вопросы решались на конференциях. Съезд проходил в здании театра оперы и балета.

Когда я входил в фойе театра, то увидел, что группа нахичеванских фронтистов окружила бывшего диссидента Надира Агаева, и, по всем признакам, собирается его побить. Я подошел и поинтересовался причиной ссоры. Нахичеванские фронтисты возмущенно сообщили, что Надир Агаев продает самиздатовский сборник неприличных анекдотов, главным героем которых является Гейдар Алиев. Я попросил их успокоиться, и посоветовал Надиру Агаеву свернуть свою торговлю. Человек, по милости Гейдара Алиева отсидевший 18 лет в лагерях и психушках, получивший свободу благодаря ходатайству президента Рональда Рейгана и на свободе оказавшийся нищим, послушался моего совета, собрал свои самиздатовские брошюры и ушел. Нахичеванские фронтисты остались довольны.

Ирония судьбы: пройдет совсем немного времени, и почти все лидеры нахичеванского отделения НФА будут растоптаны своим кумиром, многие брошены в тюрьмы, избиты и искалечены, но очень немногие отвернутся от него.

Я был аккредитован на съезде как журналист, наблюдал за происходящим с балкона. Вот в зале появляется Неймат Панахов. Вот к нему бежит абшеронский фронтист Маставер, поклявшийся убить виновника гибели невинных людей во время январьских событий. Вот они стоят и упорно смотрят друг на друга, глаза в глаза. Маставер вдруг сникает и отходит в сторону. Неймат остается в зале.

В перерыве ко мне подходят фронтисты, мои бывшие товарищи. Они просят объяснить им причины участия АСДГ в выборах. Я говорю им, что массы отвернулись от демократов, что, если верить газете «Азадлыг», пропагандистские ресурсы компартии в 168 раз превосходят ресурсы оппозиции (как они это посчитали, я до сих пор не знаю, но сам читал подробный анализ с цифрами). И как следует оценивать в подобных условиях отказ НФА использовать возможность выхода в прямой эфир на государственном телевидении? Является ли это правильным и полезным шагом? Я за то, что надо использовать все возможности для просвещения масс, и потому считаю решение АСДГ верным.