Ричард Роуан - Очерки секретной службы. Из истории разведки

Человек туповатый и упрямый, Савари все же был не глуп и сумел — возможно, пользуясь советами Демаре или Реаля, — успешно поставить дело шпионажа в высших слоях общества. В подвергшихся разгрому помещениях министерства он нашел список адресов, которые Фуше со своими друзьями почему-то не уничтожил. Этот список, предназначенный для курьеров, разносивших письма, велся доверенными писцами. Савари предположил, что большая часть их все ещё остается верной начальнику, которого он сменил, и решил помешать тому, чтобы они об этом узнали. Он забрал список в свой кабинет и лично полностью его скопировал. Здесь он наткнулся на имена, его изумившие, имена, которые, по его словам, он ожидал бы скорее встретить в Китае, чем в этом своеобразном каталоге. Но многие адреса не имели обозначений, кроме цифры или начальной буквы; он заподозрил, что они и есть самые ценные.

Особым письмом Савари вызывал к себе каждого агента; письмо это доставлял один из его собственных курьеров. Час свидания не был обозначен; но из предосторожности Савари назначал свидание только одному человеку в день. Каждый из приглашенных агентов являлся обычно к вечеру; и Савари, прежде чем впустить его, предусмотрительно осведомлялся у главного привратника, часто ли этот посетитель приходил к господину Фуше. Почти во всех случаях оказывалось, что привратник видел его раньше и мог что-нибудь о нем сообщить. Так Савари готовился к тому, чтобы взять при встрече с новоприбывшим верный тон: с одним он был сердечен, с другим сдержан, в зависимости от того, как поступал его предшественник.

Так он действовал в отношении «специалистов», обозначенных инициалами или номером. Иногда случалось, что кое-кто из агентов пользовался более чем одним инициалом. Посланный Савари курьер вручал ему два письма, и при его появлении в министерстве ему объясняли, что писцы по ошибке написали ему дважды.

Савари твердо решил перещеголять Фуше постановкой своей секретной службы и придумал иной способ ознакомления с агентурой. Кассиру приказано было извещать его каждый раз, когда какой-нибудь агент явится за получением жалованья или денег на расходы. Поначалу людей являлось мало — настолько подозрительно относились сотрудники Фуше к новому руководству; но через несколько недель жадность взяла верх, и незнакомцы начали взглядывать в министерство «просто за справкой», как они объясняли. Там они неизменно встречали нового начальника. Савари относился к каждому такому визиту как к чему-то само собой разумеющемуся, он маскировал свое незнакомство с агентурой, разговаривал о текущих событиях. Нередко, побудив какого-нибудь «визитера» прихвастнуть своими успехами, он по своей инициативе повышал ему жалованье.

Действуя настойчиво и методично, Савари с течением времени восстановил все мастерски законспирированные связи Фуше. Предстояло сделать следующий шаг — разработать и расширить всю систему шпионажа. На это его толкал Наполеон. Вскоре Савари заслужил прозвищ «Сеид Мушара», т. е. шейха шпиков (сеид (тур.) — начальник, мушар (франц) — доносчик, шпик).

В его руках были сосредоточены целые группы доносчиков и филеров: фабричные рабочие, извозчики, уличные носильщики и попросту сплетники.

Когда фешенебельный Париж покидал столицу на лето, Савари переносил слежку за самыми высокопоставленными особами на их дачи. На него работали домашние слуги, садовники и письмоносцы, равно как многие из никем не заподозренных гостей. И, наоборот, он побуждал хозяев шпионить за своими слугами; и каждый домовладелец обязан был докладывать ему обо всех переменах в его доме и регулярно осведомлять полицию о поведении своей прислуги.

Савари не щадил никого; он обозлил духовенство и с таким увлечением осуществлял свою мелочную, назойливую слежку за всем Парижем, за всей Францией, что заслужил всеобщую ненависть и презрение — и в этом не было ничего удивительного.

Савари был алчен и снедаем тщеславием. Типичный бюрократ, случайно поднявшийся на самую верхнюю ступень служебной лестницы, он с необычайной подозрительностью относился ко всему, что, как ему казалось, хоть в малейшей степени могло умалить его достоинство.

Самомнению Савари был в конце концов нанесен жестокий удар. И сделал это не какой-нибудь Фуше или Талейран, а полупомешанный человек, которому удалось пошатнуть трон Наполеона, пошатнуть самые основы Империи и тем самым поставить в весьма затруднительное положение министра полиции.

Военную карьеру генерала Мале блестящей не назовешь. В июне 1804 года, когда он командовал войсками в Ангулеме, префект потребовал его увольнения. Наполеон, в ту пору первый консул, ограничился тем, что понизил его в чине и перевел в Сабль-д'Олонн. 2 марта 1805 года имя Мале внезапно появилось в списке вышедших в отставку из-за недоразумений с гражданскими властями, возникших в Вандее. Но он обратился опять в Наполеону, тогда уже императору, который милостиво возвратил его 26 марта в действующую армию. 31 мая следующего года вновь был опубликован указ о его увольнении за какие-то не совсем чистые финансовые дела; тем не менее Мале продолжал регулярно получать жалованье как офицер, состоящий на действительной службе. Как же он отблагодарил главнокомандующего, снисходительность которого по отношению к себе испытал в полной мере? В 1808 году он был разоблачен как участник заговора против императора и заключен в тюрьму Сент-Пелажи; но почему-то он пользовался покровительством Фуше и благодаря этому добился перевода в частную больницу некоего д-ра Дюбюиссона в предместье Сент-Антуан.

Во время тюремного заключения Мале разработал план нового заговора. Это был безрассудный и наглый, но весьма простой план. Воспользовавшись отсутствием императора, Мале предполагал объявить о смерти Наполеона и провозгласить «временное правительство»; при этом он рассчитывал на поддержку войсковых частей, командовать которыми собирался сам. Когда наступил подходящий момент, Мале попытался осуществить свой план во всех деталях. И если бы не случайная неудача, заговор полоумного Мале увенчался бы полным успехом.

В ту пору Париж управлялся слабо. Камбасерес представлял императора. Савари руководил всей полицией. Несмотря на подчиненную ему огромную агентуру, он ничего не знал о Мале и почти ничего — о действительных настроениях в городе. Префект, генерал Паскье, был честным и сведущим администратором, но отнюдь не человеком дела. Гарнизон столицы состоял в основном из рекрутов, поскольку все ветераны наполеоновской армии либо воевали против Веллингтона в Испании, либо находились при Наполеоне, который вел их к бесславному концу в России. Военный комендант Парижа генерал Юлен был методичный и преданный солдат, наивный и лишенный всякого воображения человек, великовозрастный младенец в военных доспехах.