Ричард Смиттен - Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта

Он закричал клерку: "Купи тысячу "Стил" и тысячу "Санта Фе" на рынке".

Клерк убежал с билетом, чтобы сообщить о заказе в биржевом зале. Он наблюдал, как растут значения на телеграфной ленте. Он знал, что его короткие позиции будут закрыты сейчас с большими потерями, так как оживление нарастало. Он сделал самое худшее, что только мог сделать спекулянт: невольно он продал на низшей точке, а купил на высшей. Клерк вернулся с билетами. Ливермор медленно открыл их в ладони. Он продал свои короткие позиции на уровне 85 долларов по стали и закрыл их по 110 долларов, потери составили 25 000 долларов.. Вторые 25 000 долларов он потерял на "Санта Фе". Он был прав, рынок пошел в том направлении, которое он предсказывал, но теперь он разорился. Он торговал, руководствуясь значениями на телеграфной ленте вместо того, чтобы торговать исходя из реальных котировок, которые слишком быстро поступали в зал, чтобы быть точно отраженными запаздывающим телеграфным аппаратом. В условиях столь быстрого рынка телеграф запаздывал на срок не менее двух часов.

Этот день научил Ливермора самому главному. Он заключал сделки в реальном времени в краткосрочном периоде также, как он делал это, торгуя в брокерских конторах. Но телеграфный аппарат не передавал значения в реальном времени - он застревал в замедленном времени, отставая в течение дня все больше и больше. Лента выплевывала давно изменившуюся цену, а не настоящую. Наконец Ливермор понял: на Уолл-Стрит очень сложно заключать краткосрочные сделки.

Тем не менее, он был прав в своем основном суждении. Рынок повел себя именно так, как он предсказывал: единственным недостатком было исполнение. Он не уложился в срок потому, что его заказы не выполнялись так быстро, как ему хотелось бы. В результате он опоздал с покупкой и с продажей.

Ливермор снова разорился, в мгновение ока. Это событие заставило его снять розовые очки, оставило его в подавленном настроении, в депрессии и абсолютно измотанным. Вчера у него было 50 000 долларов и твердая уверенность в себе. Сегодня он был потрясен до глубины души. Единственное утешение состояло в том, что он вычислил, когда повел себя неправильно.

Он уехал из Нью-Йорка и направился в Бостон в брокерские конторы, чтобы начать все заново и восстановить свою ставку. Ему также предстояло пересмотреть свой стиль жизни. Он вел образ жизни, который для подпитки требовал денег, а теперь у него их не было.

Это, безусловно, оказало влияние на его семейную жизнь. Дела на семейном фронте между двумя молодоженами шли хорошо, пока в мае 1901 года Ливермор опять не разорился. Он попросил Нэтти заложить ее ювелирные украшения стоимостью 12 000 долларов, которые он ей купил в Европе - в качестве ставки, чтобы он смог вернуться в игру в брокерские конторы.

Она отказалась. После этого в его отношениях с Нетти возникла трещина, ей не нравилась идея закладывания своих ювелирных украшений. В конце концов, пара рассталась. Теперь он был не только разорен, но и разошелся со своей молодой женой.

Рынок был единственным, что он знал. Тогда он набрал воздуха в легкие и решил, что ему нужно получить ставку, чтобы вернуться на Уолл-Стрит. Он отдал все свои силы достижению этой цели: достать денег.

Он снова вернулся в брокерские конторы - но, к сожалению, в Бостоне его все еще помнили. Никто не принимал его заказов. Он подсылал людей, чтобы те делали за него ставки и размещали его заказы, но их быстро раскрывали. Вскоре у Ливермора не осталось больше мест для торгов.

К счастью для Ливермора появился новый гибрид брокерской конторы. Эта новая брокерская контора выглядела скорее как офис уважаемой брокерской фирмы и рекламировала свою связь с реальным брокерским домом, зарегистрированным на бирже. На самом деле в редких случаях подобные брокерские конторы действительно размещали заказы клиента через биржу, но гораздо чаше они спекулировали заказом. То есть они удерживали заказ в конторе невыполненным и играли против своего клиента, отменяя, таким образом, операцию с помощью внутренней бухгалтерии, когда клиент хотел ликвидировать сделку, или, что более вероятно, разорялся на резких колебаниях маржи.

В этих заведениях Ливермора не узнавали, и он быстро подцепил на крючок пять из них. Они пообещали ему, что будут оставаться в пределах одной процентной точки от значений, поступавших по телеграфу. Другими словами, они обеспечивали ему фактически мгновенное выполнение заказов.

Таким образом, Ливермор вернулся к своему старому методу торгов с ленты, получая небольшие доходы от большого количества ежедневных торгов. Ему нужно было заработать на ставку прежде, чем он сможет вернуться на Уолл-Стрит. Он открыл маленький офис с пятью прямыми линиями, соединяющими его с этими новыми квази-брокерскими конторами. Он торговал под вымышленным именем, поскольку по-прежнему опасался быть узнанным. Он также установил еще одну линию прямо к законному брокеру в Нью-Йорке, а также свой первый биржевой телеграфный аппарат, как только его прибыль оказалась достаточной для этого. Большую часть года он торговал таким образом и заработал достаточно, чтобы купить машину. Он начал обновлять свою ставку для будущих торгов на бирже. Но по мере того, как объем его торгов и количество побед увеличивались, ему становилось все труднее убедить конторы позволить ему вести торги, особенно с того момента, когда деньги начинали в основном идти в одном направлении - из их казны в Сундуки Ливермора.

По мере того, как сумма контрактов Ливермора по сделкам росла, конторы начали играть с ним в игры. Если Ливермор приобретал крупную длинную позицию с большой маржей, брокерская контора начинала продавать короткие позиции, выигрывая у него несколько пунктов, когда ему нужно было закрывать позицию. Когда им удавалось удачно сыграть в эту игру, он терял деньги.

Но обычно он выигрывал. В конце концов, когда его ставка для заключения сделок была достаточно велика, он стал играть с ними в ту же игру. Он находил акцию, которая какое-то время была очень активна, но затем интерес на нее упал и торги по ней почти совсем не шли, дремлющую акцию.

Он связывался со всеми пятью брокерскими конторами и говорил: "Купите мне сто акций "Экм" за 81 доллар, согласно последних котировок". Когда все пять брокеров подтверждали ему закупочную цену в 81 доллар, он телеграфировал своему настоящему брокеру в Нью-Йорк, И.Эф.Хаттону.

Теперь он знал, что его закупочная цена составляла 81 доллар. "Купите мне 100 акций "Экм" по цене 85 долларов", -говорил он Хаттону. Он ждал, когда эта продажа пройдет по ленте и немедленно продавал свои позиции в брокерских конторах по цене 85 долларов, получая чистый доход в 4 пункта, или 2000 долларов. Затем он в Нью-Йорке закрывал позицию на 100 акций по 85 долларов.