Людмила Поликовская - Тайна гибели Марины Цветаевой

В Туруханске, в феврале 1953 года, Аля прочитала в газете, что Самуил Гуревич тоже «матерый троцкист, наемник американской разведки». О его расстреле она узнает позже.

Но вот настал 1953 год — «отдал вождь в тиши то, что имел он в качестве души». Затем — разоблачение Берии. В 1955 году Ариадну Сергеевну Эфрон полностью реабилитировали «за отсутствием состава преступления».

Теперь она может жить в Москве, но опять-таки на сундучке у тетки Елизаветы Яковлевны, другого жилья — нет. Своим наипервейшим делом она считает — добиться реабилитации отца. И она добьется. Кроме того, она занята разбором материнского архива. Закончив эту работу, она сдаст архив в ЦГАЛИ (Центральный государственный архив литературы и искусства) и закроет его до 2000 года. Только в XXI веке исследователи получат к нему доступ. (Тогда-то и начнутся публикации записных книжек Цветаевой, дневников Мура и пр.) Только тогда цветаеведы смогут сверить некоторые тексты Цветаевой по рукописям.

Валерия Ивановна Цветаева, сводная сестра Марины Ивановны (дочь Ивана Владимировича от первого брака), даст Але возможность на своем участке в Тарусе построить маленький домик. Там она и проживет несколько лет. Лишь в 1963 году на деньги, заработанные переводами французской поэзии, купит кооперативную квартиру в Москве и в Тарусу будет выезжать только на лето. Все годы она активно борется за публикацию наследия Цветаевой в СССР. И многого добивается, хотя многое и не удается.

Она напишет «Воспоминания» о матери. Их ценность не подтежит сомнению. Но все-таки относиться к ним следует критически: всей правды там нет (что, впрочем, понятно), многое толкуется упрощенно, а главное — нет в них той внутренней свободы, которая необходима для создания любого добротного текста — все равно, беллетристического или мемуарного.

Летом 1975 года, смертельно больная, она еще успеет подержать в руках номер «Звезды» со своими «Воспоминаниями».

Ее могила на тарусском кладбище единственная подлинная на всю семью.

Анискович Л . Крылатый лев, или… Судите сами… М., 2004.

Белкина М. Скрещение судеб. М., 1992.

Болшево. Литературный историко-краеведческий альманах. М., 1992.

Бросса А. Групповой портрет с дамой. Из книги «Агенты Москвы». Иностранная литература, 1989, № 12.

Ванечкова Г. Летопись бытия и быта. Марина Цветаева в Чехии. Прага, 2006.

Громова Н. «Дальний Чистополь на Каме…». М. — Ела-буга, 2005.

Громова Н. Узел. Поэты: дружбы и разрывы. М., 2006. Дядичев В., Лобыцин В. Доброволец двух русских армий. М, 2005.

Кудрова И. Последнее «дело» Сергея Эфрона. Звезда, 1992, № 10.

Кудрова И. Путь комет. Жизнь Марины Цветаевой. С-Пб, 2002.

Купченко В. «И красный вождь, и белый офицер…». Звезда, 1991, № 10.

Купченко В. Труды и дни. Летопись жизни и творчества Максимилиана Волошина. Т. 1. М., 2002. Т. 2. М., 2007.

Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. М., 1992.

Мандельштам Н. Старые друзья. Из книги «Воспоминания», Кн. 2. М., 1990.

Марина Цветаева в воспоминаниях современников. В 3 т. М, 2002.

Небесная арка. Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке. С.-Пб, 1992.

Порецки Э. Тайный агент Дзержинского. М., 1996.

Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М., 1997.

Серков А. История русского масонства 1845–1945. М., 1996.

Судоплатов П. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М., 1997.

Трубецкой Н. Письма к ПЛ. Сувчинскому. 1921–1928. М., 2008.

Фейнберн М., Клюкин Ю. Дело Сергея Эфрона. Столица,

1992. №№ 38, 39. Флейишан Л. В тисках провокации. Операция «Трест» и

русская зарубежная печать. М., 2003. Хенкин К Охотник вверх ногами. М., 1991. Цветаева А. Воспоминания. М., 1984. Цветаева М. Неизданное. Записные книжки. М., 2000—

2001.

Цветаева М. Неизданное. Сводные тетради. М., 1997. Цветаева М. Неизданное. Семья: история в письмах. М., 1999.

Цветаева М. — Николай Гронский. Несколько ударов

сердца. Письма 1928–1933 гг. Цветаева М. — Пастернак Б. Души начинают видеть. М.,

2008.

Цветаева М. Письма Анатолию Штейгеру. Калининград, 1994.

Цветаева М.. Письма к Анне Тесковой. Болшево, 2008.

Цветаева М. Письма к Константину Родзевичу. Ульяновск, 2001.

Цветаева М. Письма к Наталье Гайдукевич. М., 2002. Цветаева М. Собр. соч. в 7 т. М., 1994–1995.

Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой (ЖЗЛ). М., 2003.

Шенталинский В. Марина, Ариадна, Сергей. Из книги «Рабы свободы». Новый мир, 1996, № 4.

Эфрон А. История жизни, история души. В 3 т. М., 2008.

Эфрон Г. Дневники. В 2 т. М., 2004. Эфрон Г . Письма. Калининград — М.о., 1995.

Эфрон С. Записки добровольца М., 1998.

Эфрон С. Письма Евгению Недзельскому. Abo/Turku, 1994.

Издано в авторской редакции

В издательстве «Оле-Лукойе», кроме «Волшебного фонаря» Цветаевой и «Детства» Эфрона, вышли также: «Из двух книг» Цветаевой (1913) и брошюра М. Волошина (1913) — публичная лекция, прочитанная им в связи с гибелью картины И.Е. Репина «Иван Грозный убивает своего сына».

Петр Николаевич Ламси, феодосийский судья, знакомый Эфронов. — Л.П.

Мать Сергея и Петра — Елизавета Петровна Дурново — ушла из жизни в 1910 году, когда Сергею было 16, а Петру — 28 лет.

Гимназический товарищ Эфрона, бывший шафером на его свадьбе.

Неточное воспроизведение строки С. Надсона.

Художественный руководитель Камерного театра.

Меблированные комнаты, где селилась московская богема.

М.С. Фельдштейну, будущему мужу В. Эфрон.

Состояние души {нем).

Цветаевед А. Саакянц считала, что Эфрон имеет в виду Н. Плуцер-Сарно. Но вряд ли Марина Ивановна высказалась о нем резко негативно, даже если сделать поправку на «огласовку» Эфрона. С Завадским она познакомилась в первых числах января 1918 года, т. е. до появления Эфрона в Москве.

Когда в 1970-е годы «Повесть о Сонечке» появилась в «Новом мире», Завадский был еще жив. Можно себе представить, как приятно было ему это читать.

Красавец мрачный (фр-)

Несколько раз оно публиковалось как письмо от 12 апреля 1919 года, но мы принимаем датировку В. Дядиче-ва и В. Лобыцина, убедительно доказывающих, что события, о которых говорится в письме, могли иметь место только в 1920 году.

Некоторые исследователи не склонны доверять воспоминаниям Соммер на том основании, что в первые годы эмиграции Эфрон был ярым сторонником Белой идеи. Но одно не прогиво-речит другому. В статье «О Добровольчестве» — о ней речь впереди — он сам как бы свяжет эти свидетельства в единый узел.