Густав Шпет - Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»

Что касается существа этого дела, то оно покоится на простом и юридически элементарном принципе выполнения душеприказчиком распоряжений завещателя на основании доверительного поручения, или на основании доверия(trust), в применимости какового термина к юриспруденции Сэм тотчас усомнился. Речь идет о той форме завещания, когда завещатель поручает выполнение своей воли лицу, пользующемуся его доверием. Для обозначения такого рода поручения у нас был принят термин римского права фидеикомис(fidei-commissum). Подобная форма, по-видимому, возникала на практике в тех случаях, когда завещатель не мог по закону завещать имущество непосредственно лицу, которому он хотел бы его передать, а назначенный им душеприказчик был способен в точности выполнить его волю. В Англии такая форма завещания не представляла ничего исключительного и практиковалась с феодальных времен, в особенности применительно к земельной собственности.

Термин caveat, обозначающий «юридический документ, равносильный слову “стоп!”», применяется не только в судебной практике. По делам о завещаниях в суд входят с заявлением о caveat для того, чтобы предотвратить бесспорное осуществление права на собственность умершего. Вообще же caveat (от лат. cavere — принимать меры предосторожности) — это формальное предупреждение, с которым входят в суд или в иное учреждение, чтобы по известному вопросу не предпринималось никаких действий без уведомления стороны, подающей заявление, так как она намерена явиться для оспаривания их.

б) Из специальных судов, как указано, в «Пиквике» упоминается еще Суд по делам о несостоятельности. Во времена Пиквика делалось различие, установленное еще в XVI веке, между несостоятельным должником, неплатежеспособным(insolvent), и банкротом(bankrupt). Последняя квалификация относилась только к торговцам. Соответственно существовали два суда: Суд по делам о банкротствеи Суд по делам о несостоятельности. Различие это было уничтожено только в середине XIX века (1861 г.), вслед за чем (1869 г.) была введена и более рациональная — применительно к развитым капиталистическим отношениям — юридическая организация суда по делам о банкротстве. Между прочим, тогда же была уничтожена система введения в состав суда особых уполномоченных(commissioners), изображением заседания которых в Суде по делам о несостоятельности открывается сорок третья [в наст. издании — тридцать девятая. Ред. ] глава «Пиквика». Именно на этот институт намекает Лоутен, когда заявляет, что из мистера Пиквика вышел бы хороший банкрот [49] Так как мистер Лоутен имеет в виду, по всей вероятности, уполномоченных , входивших (в количестве шести) в Суд во делам о банкротстве согласно законам 1830—1831 гг., то список анахронизмов Диккенса может быть пополнен (см. ч. 29). (гл. 37, XLI).

В первый из вышеназванных судов обращались кредиторы с просьбою распродать имущество должника и оплатить его долги; «несостоятельные должники» сами обращались в свой суд и делали это обыкновенно в последний момент, когда над ними нависала угроза тюрьмы. Суд мог освободить их от тюремного заключения при условии, что они представят полный отчет о своих долгах и сдадут суду все свое имущество. Если должнику удавалось доказать свое полное разорение, после которого у него и его семьи оставалось домашнего имущества и платья не больше, чем на двадцать фунтов, суд также мог освободить его от тюремного заключения за долги. Как практически можно было произвести подобное «обеление», Диккенс показывает на примере Джорджа, приятеля и профессионального коллеги Тони Уэллера (гл. 39, XLIII).

Задумав сделать из процесса «Бардль против Пиквика» драматическую завязку романа, Диккенс не отказался от первоначального замысла отправить пиквикистов в путешествие, в котором они должны были познакомиться с жизнью и нравами провинции. Но когда Диккенс ставил себе эту задачу, он еще плохо знал свои сильные и слабые стороны: способность по внешнему признаку, работою одного воображения, восстанавливать мотивы действий и характеры и неспособность видеть за последними их реальную социальную основу. В первой части странствований пиквикистов (Кент и восточные провинции) он все же делает попытки вставить их приключения в рамки местных социальных условий и отношений, хотя само передвижение его героев подчинено одной цели — разоблачению Джингля и кончается вместе с выполнением этой задачи. Во второй части путешествий (западные провинции и Бирмингем) мотивы переездов обнаруживаются ad hoc, читателю даются почти пустые маршруты, а все внимание сосредоточивается на самих приключениях.

Лондон своими юго-восточными предместьями, расположенными на правой стороне Темзы, вводит прямо в графство Кент, славное, по словам Джингля, «яблоками, вишнями, хмелем, женщинами» (гл. 2). Сюда, в места, тесно связанные с первыми детскими воспоминаниями (ч. 1) Диккенса, — по неизвестным читателю мотивам, — и направились прежде всего путешествующие пиквикисты. Первое место назначения, куда путешественники прибыли в тот же день, когда покинули Лондон, был город Рочестер.

Мистер Пиквик оставил заметки о четырех городах — Рочестере, Четеме, Страуде(Струде) и Бромтоне, — но издатель «Пиквикского клуба цитирует их выборочно. Из дальнейшего изложения мы даже не узнаем, когда мистер Пиквик успел заглянуть в два последних места; похождения пиквикистов ограничиваются Рочестером и Четемом. Оба эти города расположены по правую сторону реки Медуэй, выходящей в устье Темзы, и фактически составляют один город, так что Четем является как бы продолжением Рочестера. Что касается Струда, то он находится по другую сторону Медуэя, составляет как бы предместье Рочестера и соединен с ним мостом, на котором мистер Пиквик, дожидаясь завтрака, созерцал природу, берега Медуэя и древний Рочестерский замок, а затем беседовал с мрачным Джемми (гл. 5; существовавший при Пиквике каменный мост заменен теперь новым).

Рочестер — древний город, во времена римского владычества носивший название Дуробриваи с начала VII века считавшийся сити, то есть местопребыванием епископа. Упомянутый замок с огромной квадратной башней нормандской архитектуры, высоко поднимающейся над Рочестером и окрестностями, был сооружен в XII веке на возвышении недалеко от моста. В XII веке также был воздвигнут заложенный еще раньше кафедральный собор, который так эмфатически описывает Джингль (гл. 2). Древние части собора представляют большой археологический интерес. Замок и собор подвергались неоднократным частичным разрушениям, как от времени, так и от войн, в особенности в феодальную эпоху борьбы баронов с королем, но собор много раз восстанавливался и реставрируется по настоящее время. Весьма сомнительно чтобы в соборе можно было видеть «низенькие саксонские двери», о которых упоминает Джингль, так как саксонский стиль относится к эпохе, предшествовавшей нормандскому завоеванию (вследствие чего носит иногда даже название преднормандского), и памятников этого стиля в Англии оставалось очень немного, потому что они были преимущественно деревянными. Точно так же неясно, какие «празднества и пиры», по словам самого Диккенса, происходили в замке «во времена семисотлетней давности» (гл. 5. начало). Историки отмечают в 30-х годах XII века лишь огромные пожары, едва не уничтожившие весь Рочестер; известно также, что в середине следующего века (при Генрихе III) в замке состоялся большой турнир, и, может быть, Диккенс, как мы знаем, не слишком считавшийся с хронологией, это обстоятельство и имеет в виду, а может быть, это его обычная дедукция «по воображению».