Артур Шигапов - Чернобыль, Припять, далее нигде…

Ремонт саркофага

В общем, дел хватит и на это поколение атомщиков, и на следующее. Но прошлых безбедных времен, увы, не вернуть. Бывший атомный флагман сегодня в долгах как в шелках. Многие жители Славутича буквально «сидят на чемоданах», стараясь уехать при первой же возможности. Такие высококвалифицированные специалисты нужны везде, в том числе и на Западе, но зачастую устроиться на новую работу мешает элементарное незнание языков. К тому же станция для многих — родные пенаты, которым отдана едва ли не вся жизнь.

Итак, что означал собой Чернобыль для страны, ее жителей, и ее истории?

Масштабы последствий небольшого взрыва всего лишь одного реактора, спрятанного на полесских просторах, поражают. Площадь загрязнения превысила 200 000 квадратных километров. В Белоруссии заражено более 20% всей территории. В одночасье стали непригодными для земледелия 5 миллионов гектаров земли. Отселены несколько городов и сотни поселков на территории трех республик. Белоруссия и Украина столкнулись с массовым исходом населения, сравнимым с бегством от немецкой оккупации 1941 года. Гектары, километры, проценты…

Как, в каких единицах измерить горечь от потери родного дома, привычного уклада жизни? «Когда объявили эвакуацию и стали давать квартиры в городе, многие из нашей деревни уехали. Там же все удобства, магазины под боком, а к нам автолавка не каждый день приезжала, — вспоминает Юлий Иванович Лещинок, единственный житель покинутого белорусского хутора Будовник. — Дома их растащили по бревнышку. Потом они стали жаловаться, что в городе им плохо, что хотят обратно, да куда уж теперь… В живых, почитай, никого не осталось, все перемерли от тоски от той. А мы с бабкой живем…»

Потери в здоровье населения адекватно оценить не представляется возможным — настолько велик их масштаб. Учитывая высокую степень радиоактивного загрязнения, необходимо было выселить белорусские города Брагин, Хойники, Комарин, Ветка, а это десятки тысяч человек. Власти не решились проводить полномасштабную эвакуацию, оставив людей с невидимой опасностью один на один. В результате общая смертность в наиболее пострадавшей Гомельской области повысилась почти в полтора раза, а по всей Беларуси — на треть. Люди умирают от болезней крови, органов дыхания, злокачественных опухолей. Это небольшое государство официально объявлено зоной экологического бедствия. Такие же проблемы у сотен тысяч ликвидаторов, разбросанных ныне по всем уголкам бывшего СССР. Многие из них потеряли свое здоровье, а зачастую и жизни. В пресс-релизе Национального радиационно-эпидемиологического регистра российской Академии медицинских наук фигурируют сухие данные: «Согласно прогнозным оценкам, к концу 2006 года в рассматриваемой когорте ликвидаторов ожидается около 10 000 смертей, что составляет около 16% от численности рассматриваемой когорты в 1991 году. Из них 43% — от болезней системы кровообращения. Онкологическая смертность будет составлять 13%. Смертность от травм и отравлений — 25%». За каждым процентом — чей-то муж, чья-то дочь, чьи-то разрушенные планы и судьбы.

Все эти потери — прямые, но существуют еще и косвенные, куда масштабнее.

Чернобыль стал началом конца великой коммунистической державы, наводившей ужас на весь «цивилизованный» мир. Ликвидаторы, идущие плечом к плечу на дымящийся реактор, не могли и подумать, что совсем скоро они станут гражданами разных стран, то конфликтующих, а то и воюющих между собой. Звезда по имени Полынь упала на гигантского колосса, и он рухнул, похоронив в своих обломках все надежды «чернобыльцев» на лучшую долю. Сбылось еще одно библейское предсказание. Будущее и настоящее оказались предопределенными, как в мрачных пророчествах чернобыльских старух.

В суете послеаварийной лихорадки громко прошел суд над виновниками аварии. Ими назначили тогдашнее руководство ЧАЭС — всего пять человек. Бывший генеральный директор станции Владимир Брюханов и главный инженер Николай Фомин были арестованы 19 августа 1986 года. Анатолий Дятлов выписался из больницы 4 ноября, но ровно через месяц сменил квартиру на казенные нары. Начальника смены Акимова и оператора Топтунова от заключения спасла смерть.

Суду предшествовали заседания комиссии под руководством академика Александрова, однозначно свалившей всю вину на персонал. Признать вину проектантов — государственного института — означало признать вину самого государства, что ни в Советском Союзе, да и в сегодняшней России представить невозможно. Политбюро ЦК КПСС утвердило эти выводы. Исход будущего суда стал совершенно ясен. Следствие, проведенное Прокуратурой СССР, и Верховный Суд вынесли свой вердикт: виновны по статье 220 УК УССР (неправильная эксплуатация взрывоопасных предприятий). Интересно, что атомные станции не относились к такой категории. Их записали задним числом, специально под этот процесс. Обвиняемым крупно повезло — подрасстрельную статью гособвинение так и не нашло, и все остались в живых. Брюханов получил 10 лет и отправился в колонию под Луганском. Там он работал почти «по специальности» — слесарем в котельной. Анатолий Дятлов получил такой же срок и отбывал его в Крюковской колонии. Николай Фомин не выдержал тотального прессинга, сошел с ума и был отправлен в психиатрическую больницу на лечение.

После оглашения приговора в защиту осужденных выступили некоторые ученые-ядерщики, известные журналисты, народные депутаты, общественные деятели. В стране объявили гласность, и об альтернативных (модное тогда слово) причинах взрыва заговорили в печати. Под давлением общественности 1 октября 1990 г. Верховный Совет СССР создал специальную экспертную комиссию для установки истинных причин аварии и анализа действий руководящих работников. Почти год потребовался ученым, конструкторам и спецам-ядерщикам, чтобы вынести свой вердикт: взрыв на ЧАЭС стал следствием конструктивных недоработок реактора и был неизбежным. Возникла дилемма — люди уже 3 года как сидят, но получается, что понапрасну. Генпрокуратуре СССР поручили возбудить новое уголовное дело. Оно так и не было доведено до конца. Распалось само государство, а вместе с ним и его следственные органы. Часть томов осталась пылиться в московских архивах, часть — в теперь уже независимых минских и киевских. В 1990 году после опубликования открытого обращения академика Андрея Сахарова был выпущен на свободу Анатолий Дятлов. Эта история обошлась ему в 3 года и 10 месяцев лагерной жизни. Через 5 лет он скончался от острой лучевой болезни. Все эти годы инженер настойчиво писал во все инстанции об «истинных причинах аварии». Он даже выпустил свою книгу «Чернобыль. Как это было», в которой аргументированно, хоть и несколько эмоционально, обвинил руководство Института атомной энергии в плохом проектировании и пренебрежении к ядерной безопасности, приведшей к трагедии.