Йохен Ланг - Протоколы Эйхмана.Записи допросов в Израиле

ЛЕСС. Вот документ обвинения 11-го Нюрнбергского процесса военных преступников. Он из министерства иностранных дел и касается отправки 318 венгерских евреев в Швейцарию.

ЭЙХМАН. Да, речь идет о нелегальном переходе, и мне кажется неверным, если там говорится, что вопрос согласован между рейхсфюрером СС и оберштурмбаннфюрером Эйхманом лично и только устно. А правильнее должно быть: со штандартенфюрером Бехером. Он, собственно, договаривался с д-ром Кастнером. Ведь именно о таком деле идет здесь речь. Я не имею никакой возможности сказать что-либо о том, в чем состояла коммерческая сторона. Об этом лучше всего было бы послушать Бехера.

ЛЕСС. Почему Бехера? Ведь здесь говорится о сообщении, сделанном сотруднику МИДа Тадцену вашим отделом. Оно основано на том, что между Гиммлером и вами состоялась беседа, а Бехер вообще не упоминается.

ЭЙХМАН. Да, было так, что... ну, потому что вызвали к рейхсфюреру - к Гиммлеру вызвали как Бехера, так и меня. Мы были там у Гиммлера вместе; только потом его вызывали к Гиммлеру еще раз одного. О чем они там условились, я не знаю. Но я эту переброску в Швейцарию не проводил. Я должен был только сказать пограничной службе, чтобы им не чинили препятствий, и позаботиться о прикрытии с венгерской стороны.

ЛЕСС. Вы не вели соответствующих переговоров с еврейскими деятелями?

ЭЙХМАН. С доктором Кастнером, например, - постоянно.

ЛЕСС. О каких эквивалентах шла там речь?

ЭЙХМАН. Вот этого я не знаю, господин капитан. Суммы, экономическая сторона дела, меня... не входила в задачи моей команды, этим занимался Бехер. Меня могла интересовать только полицейская сторона дела. Никаких, никаких других дел ни с одним еврейским деятелем мы не имели; торговаться - это была задача команды Бехера.

ЛЕСС. И ваш отдел так сплоховал, что сообщил МИДу об отъезде евреев, согласованном вами устно с Гиммлером?

ЭЙХМАН. Да, но дело в том... Сведения наполовину верны, господин капитан, я ведь был с Бехером у рейхсфюрера. Нас ведь вызвали к нему обоих. Ну, и было разделение задач; один должен был позаботиться об одних делах, другой - о других делах. Бехер никак не мог, к примеру, обеспечить надежный переход евреев через границу. Это было в ведении моей команды.

ЛЕСС. Когда состоялась эта беседа с Гиммлером?

ЭЙХМАН. Я думаю, был конец мая или июнь 1944 г. Ставка Гиммлера была тогда где-то на западе Германии. Поезд стоял неподалеку от туннеля, и при воздушной тревоге его уводили в туннель. Туда мы ехали из Будапешта на двух машинах, Бехер на своей, я на своей, и время от времени мы садились вместе, чтобы можно было поговорить. Бехер вез - он мне сам показал - золотую цепь, которую хотел передать Гиммлеру для его подруги. У нее был ребенок от Гиммлера. Я такое вообще в первый раз услышал.

ЛЕТОПИСЕЦ. Тут Эйхман снова ошибается. Прежде всего, в дате: он поехал в ставку Гиммлера гораздо позже, в декабре 1944 г. Так говорит не только его попутчик Курт Бехер, в то время оберштурмбаннфюрер, но и сам Эйхман косвенно подтверждает это своим описанием ситуации. Лишь незадолго до конца года Гиммлер принял на себя командование германской обороной на юго-западном направлении, простиравшейся от швейцарской границы, через Эльзас до Пфалъца. Рейхсфюрер СС находился со своим личным штабом - как и до того на Восточном фронте - в специальном поезде, стоявшем на шварцвалъдской железной дороге у Триберга (между Рейнталем и Донауэшингеном). При сообщениях о налете вражеской авиации поезд скрывался в одном из туннелей этой горной дороги. Любовницу Гиммлера звали Хедвиг Поттгаст. Она в течение многих лет была его секретаршей, имела от него двух детей и жила неподалеку от Берхтесгадена в доме, который он распорядился построить специально для нее - в основном на ссуженные Борманом партийные деньги.

ЭЙХМАН. Гиммлер приказал мне доложить ему о делах. Потом он сказал в присутствии Бехера, что в отношении исхода войны он настроен оптимистически. Он сказал далее, что если бы все это пришлось ему делать еще раз, то он построил бы всю систему концентрационных лагерей не в теперешнем виде, а по английскому образцу. Я теперь не могу уже точно вспомнить, но я думаю, что во время этой беседы он сказал, что отдал приказ прекратить удушение газом, или - что он даст такой приказ.

ЛЕСС. Вы были награждены крестами второй и первой степени "За военные заслуги"? Вы помните, когда вы их получали?

ЭЙХМАН. Я получил... да, за... Мне надо вспомнить с самого начала, господин капитан. За дело с военным госпиталем я получил Железный крест второй степени. А незадолго до этого я получил... Крест "За военные заслуги" первой степени с мечами... я получил, когда вместе с Бехером... когда с Бехером был у рейхсфюрера.

ЛЕСС. Эта была награда за вашу работу в Венгрии?

ЭЙХМАН. Эти, господин капитан, кресты "За военные заслуги" - не столько награда, их ведь просто... Железный крест второй степени считался в полиции безопасности наградой, а кресты "За военные заслуги" просто раздавали время от времени в полиции безопасности, сверху донизу, столько-то штук.

ЛЕСС. Вот у меня показания Курта Бехера, которые он дал на допросе 10 июля 1947 г. Я читаю вам некоторые места, где он упомянул о вас: "Теперь я хотел бы сказать еще о беседе с Гиммлером, которая была у нас вместе с Эйхманом в его ставке в Триберге". Бехеру был задан вопрос: "Когда?" Его ответ: "Должно быть, в первой половине декабря 1944 г. Господин Гиммлер принимал господина Эйхмана в моем присутствии в течение десяти минут и кричал на него: "Если вы до сих пор убивали евреев, а теперь я приказываю вам заботиться о евреях, то извольте доложить, исполните вы этот мой приказ или нет". Господин Эйхман сказал: "Так точно, рейхсфюрер!" - и замер. Затем, после обсуждения, Гиммлер отпустил его, а я остался. Тут я умолял Гиммлера чуть не на коленях: "Ради Бога, поправьте дело с Эйхманом, пока он не уехал из вашей ставки; он ведь сделает всё вопреки вашим приказам, он и дальше будет их... Я знаю способ: наградите его крестом "За военные заслуги" первой степени с мечами!" И господин Эйхман был награжден тогда крестом "За военные заслуги" первой степени с мечами. И господин Эйхман смирился". Вот такие показания Бехера.

ЭЙХМАН. Он здесь использует тот факт, что рейхсфюрер СС и начальник германской полиции наградил меня крестом "За военные заслуги" первой степени с мечами, чтобы доказать... Просто киносценарий какой-то, а не допрос, где он обязан говорить правду. Это вранье от начала до конца. Рейхсфюрер вовсе не кричал на меня при Бехере, и обращение было совершенно нормальным, деловым, корректным. Нисколько он не кричал, нисколько. И хотел бы я, хотел бы посмотреть на рейхсфюрера СС, который утверждает - а я стою перед ним, - что я противлюсь его приказам! Да я бы из ставки не вышел; меня бы немедленно, прямо на месте, арестовали.