Пётр Капица - Письма о науке. 1930—1980

В «Техснабе» мы имели двух руководителей — тов. Малинина и тов. Лебедева. Тов. Малинин оказался удачной кандидатурой: он хорошо наладил дело с импортом, информацией и пр. Что касается тов. Лебедева, то он оказался слабым. Его нужно было бы заменить. Этого мы не успели сделать. Таким образом, только при чрезвычайной удаче можно было бы рассчитывать, чтобы «Техснаб» наладился как организация с прежними же кадрами и начал бы хорошо работать раньше чем через год.

Мы получили возможность осуществлять паше влияние на «Техснаб» в июле. Я считаю, что трудно было за полгода сделать больше того, что было сделано в отношении «Техснаба» именно в основных вещах, а не в тех мелочах, на которые в первую очередь обратила внимание комиссия Деборина. Но, по-видимому, мои взгляды на этот счет Президиум не разделил. «Техснаб» теперь изъят из ведения комиссии и передан в исключительное ведение Управления делами Академии. Я очень сомневаюсь, что из этого получится толк. Самое лучшее, что из этого может выйти, это то, что «Техснаб» превратится в хорошую снабженческую организацию наподобие прочих наших лучших подобных учреждений, но отнюдь не в такой орган, каким я его себе мыслил и функции которого я Вам выше описал.

Теперь Президиумом Академии наук комиссии предложены другие задачи. Ей предложено быть «основным совещательным, экспертным и планирующим органом Президиума АН по вопросам снабжения научных учреждений и экспедиций научным оборудованием, реактивами и экспедиционным снаряжением». При ограничении силы ее решения (оно по новой системе не имеет силы окончательности) это совершенно меняет функции комиссии. Они сводятся теперь к тому, чтобы оформлять экспертизой заявки институтов и следить, чтобы они правильно выполнялись Управлением делами. Такую комиссию с тем же успехом можно было бы назвать «комиссией благих пожеланий». Как бы мне ни хотелось, я не вижу, как она может быть полезной организацией. При каждом недоразумении, а недоразумения можно предвидеть на каждом шагу, нам пришлось бы обращаться в Президиум. Это крайне осложняет дело, так как Президиум Академии наук — Вы меня простите за откровенность — чрезвычайно трудная организация, чтобы с ней работать. Для примера могу привести хотя бы, что я два раза писал в Президиум о том, что необходимо изменить состав комиссии, заменив тех членов, которые не посещают заседания, более активными членами. Это ходатайство мое так и осталось неудовлетворенным. Президиум загружен большим количеством разнообразных дел и обращаться к нему за разрешением текущих недоразумений так же невозможно, как невозможно было бы мне, директору института, относить в Президиум все спорные вопросы и недоразумения, которые могли бы возникнуть, например, с моим административным персоналом. Из этого, конечно, толка не выйдет и не может выйти.

Наконец, последняя функция комиссии — планирующая. О ней я хотел бы написать Вам более подробно ввиду тех разногласий, которые выявились в этом вопросе при первом обсуждении отчета комиссии между мной и тов. Кржижановским.

Поводом для этих разногласий, если Вы помните, явилась разная оценка годичного отчета «Техснаба». Последний не только выполнил свой план, но еще на 40% своего оборота по научному оборудованию удовлетворил такие потребности институтов, которые не были предусмотрены планом и возникли в процессе текущей работы. В то время как комиссия со мной вместе считала это большим достижением и поощряла это, тов. Кржижановский заявил, что это «нужно лечить, а по поощрять». Как видите, противоречия между нашими взглядами обозначились достаточно определенно. Из дальнейших реплик тов. Кржижановского я понял, что он считает мое отношение к плановой системе недопустимым и корни этого он усмотрел в том, что я пропитан буржуазными взглядами, которыми я напитался во время моего пребывания за границей.

Никогда я не думал и не собирался отрицать роли плановости в нашем народном хозяйстве. Капитализм по сравнению с предшествующими системами хозяйства, конечно, имел преимущества, так как хотя и ограниченно, все же регулировал соотношение между производительными силами и потребностями. Но только введением социалистического хозяйства, когда государственное планирование может показать свою полную силу, можно было уничтожить капиталистические кризисы и добиться такого быстрого развития народного хозяйства, какое наблюдается у нас. Отрицать, что плановость в нашем народном хозяйстве есть осно»-ное и сильнейшее звено нашего хозяйства, ставящее нас на голову выше любой капиталистической страны, является полной нелепостью.

Те исключительно широкие возможности для планирования, которые дает социалистический строй, конечно, должны быть использованы для организации нашего научного хозяйства и явиться в будущем основным

фактором нашей научной мощи. Но методы планирования для научной работы должны быть совсем иными, чем те, которые применяются в других областях паше-го хозяйства.

Но пока что у нас с планированием научного хозяйства очень скверно, даже хуже, чем в некоторых капиталистических странах.

Для сравнения возьмем хотя бы Англию, которую я лучше всего знаю. В капиталистической Англии наука развивается вовсе не произвольно, исследования возникают отнюдь не спонтанно, хотя [наука] планируется больше не непосредственно, [не] прямым путем, но, как это характерно для капиталистических стран, известным давлением капитала, сообщающим ей желаемый уклон развития.

Таким образом, в Англии, в тех областях точных и технических наук, с которыми я знаком, образовалась вполне определенная система. Схематизируя ее, можно следующим образом определить разделение функций между ее научными учреждениями, которые представлены тремя основными типами.

Один тип — это заводские, промышленные лаборатории. Их задача — разрабатывать более усовершенствованные или новые типы машин, испытывать и разрабатывать технические процессы и пр. Эти лаборатории находятся при больших предприятиях или это лаборатории ассоциаций. В последнем случае ряд мелких заводов (например, ткацких фабрик) собираются в одну большую ассоциацию и создают крупную лабораторию, на которую обычно правительство отпускает субсидию в размере 50% ее стоимости. Так обслуживаются мелкие предприятия, каждому из которых в отдельности не под силу было бы завести собственную лабораторию.

Другой тип представлен рядом правительственных лабораторий. Наиболее крупная из них — это Национальная физическая лаборатория в Теддингтоне. Надо сказать, что Теддипгтонская лаборатория размером с городок, штаты ее свыше 1000 научных сотрудников и по бюджету она крупнее нашей Академии наук. Разбита она на 8 больших отделов: физический, электрический, радиотехнический, метеорологический, инженерный, аэродинамический, металлургический и судостроительный. Руководится она под непосредственным наблюдением Королевского общества.