Дуглас Престон - Флорентийский монстр

Но к тому времени как выплыла эта новая информация, следствие о смерти д-ра Нардуччи уже раскрутилось так сильно, что остановить его было невозможно. Джуттари со своим элитным подразделением ГИДЕС искал — и нашел! — множество связей между смертью Нардуччи и убийствами Флорентийского Монстра. Новые версии следствия, просочившиеся в прессу, представляли собой сочный сюжет готического романа. Нардуччи, как сообщала пресса, был хранителем фетишей, вырезанных из женских тел. Убили его, чтобы не дать проговориться. В зловещий культ были вовлечены некоторые из богатейших семейств Перуджи, прикрывавшиеся, возможно, масонством — братством, к которому принадлежали отец и сын Нардуччи. Джуттари со своими следователями из ГИДЕС скрупулезно по минутам разобрали последний день Нардуччи в поисках улик.

Доктор Франческо Нардуччи принадлежал к богатой перуджийской семье. Молодой человек стал самым молодым в Италии профессором медицины в области гастроэнтерологии. На фотографиях он поражает своеобразной мальчишеской красотой: загорелый, улыбающийся, подтянутый и элегантный. Нардуччи был женат на Франческе Спаньоли, красавице и наследнице состояния Луизы Спаньоли, дизайнера модной женской одежды.

Вопреки или, может быть, по причине своего влияния и богатства семья Нардуччи не пользовалась большой любовью перуджийцев. За фасадом богатства и привилегий скрывалось, как нередко бывает, несчастье. Франческо Нардуччи уже некоторое время принимал во все увеличивавшихся дозах меперидин (демерол). Согласно медицинской карте, ко времени смерти он принимал наркотик ежедневно.

Восьмого октября 1985 года было жарко и солнечно. Врач вел обычный прием в поликлинике Монтелуча в Перуджи, когда сестра позвала его к телефону. Далее показания расходятся. Один свидетель показал, что после звонка Нардуччи прекратил прием и выглядел нервным и озабоченным. Другой утверждал, что он закончил прием как обычно и спокойно покинул клинику, спросив одного из коллег, не хочет ли тот прокатиться с ним на лодке по Тразименскому озеру.

В половину второго он вернулся домой и пообедал с женой. В два часа Нардуччи позвонил владельцу причала у своей виллы, спросив, готова ли его моторная лодка выйти на воду. Тот ответил, что готова. Однако, уходя из дома, Нардуччи солгал жене, сказав, что возвращается в клинику и вернется рано. Нардуччи взял свой спортивный мотоцикл «Хонда-400» и направился к озеру, но не прямо к причалу. Прежде он побывал в фамильном особняке в Сан-Фелициано. Ходили слухи, подтвердить которые следствие не сумело, что там он написал письмо и оставил конверт на подоконнике. Письмо, если и существовало, пропало бесследно.

В половину четвертого врач наконец подъехал к причалу. Он вскочил в лодку — стройную красную «Грифо» — и завел семидесятисильный мотор. Владелец причала посоветовал ему не заплывать слишком далеко, поскольку бак был наполовину пуст. Франческо успокоил его и направил лодку к острову Польвезе в полутора километрах от берега.

Обратно он не вернулся.

Примерно в половине шестого, когда стало темнеть, владелец причала встревожился и позвонил брату Франческо. В семь тридцать к поискам присоединились карабинеры на лодке. Однако Тразименское озеро — одно из самых больших в Италии, и пустую дрейфующую лодку «Грифо» нашли только на следующий вечер. В ней остались темные очки, бумажник и пачка сигарет «Мерит», которые курил Нардуччи.

Тело нашли через пять дней. Когда его вынесли на берег, был сделан единственный черно-белый снимок трупа, лежащего на причале в окружении группы людей.

Карлицци сообщила государственному обвинителю, что тело Нардуччи подменили другим, ради прикрытия брошенным в озеро. Проверяя это заявление, Джуттари заказал экспертный анализ снимка. Взяв за стандартную единицу измерения ширину доски на причале, эксперты заключили, что труп принадлежит человеку на четыре дюйма меньше ростом, чем был Нардуччи. Кроме того, они вычислили, что талия мертвеца слишком широка для стройного Нардуччи.

Другие эксперты опровергали этот вывод. Одни указывали, что тело, пять дней пробывшее в воде, склонно разбухать. Да и доски причала различаются по ширине, а причал, о котором шла речь, с тех пор заменили. Как узнать ширину досок семнадцатилетней давности? Все, кто окружал тогда труп, вплоть до самого медэксперта, присягнули, что это труп Нардуччи. Медэксперт тогда определил причину смерти как утопление, имевшее место около ста десяти часов назад.

Вскрытие, вопреки итальянским законам, не производилось. Родные Нардуччи, в первую очередь его отец, сумели обойти требования закона. Тогда жители Перуджи решили про себя, что родные опасались, как бы вскрытие не выявило его пристрастия к димеролу. Однако для Джуттари с его ГИДЕС отсутствие вскрытия выглядело более многозначительным. Они решили, что семья избегала вскрытия, поскольку оно показало бы, что труп — вовсе не Нардуччи. Семья каким-то образом была замешана не только в убийстве, но и в подмене тела с целью сокрытия преступления.

Франческо Нардуччи — по теории Джуттари — был убит, потому что состоял в сатанинской секте, вдохновлявшей Монстра на убийства, причем ввел его в эту секту отец. Он был избран хранителем отвратительных фетишей, собранных Паччани и его «друзьями по пикникам». Потрясенный этими обстоятельствами молодой врач проявлял нерешительность, колебания, впал в депрессию, и полагаться на него было трудно. Глава секты решил избавиться от него.

Возглавляемые Джуттари поиски сатанинской секты возобновились. Он установил личность по крайней мере одного члена этой гнусной секты, стоявшей за убийствами Монстра, — Нардуччи. Оставалось только найти его убийцу и поставить остальных членов секты перед лицом правосудия.

Следствие по делу Монстра набирало ход, и Марио стал звонить мне регулярно.

— Читали утренние газеты? — спрашивал он. — Все удивительнее и удивительнее!

И он заезжал ко мне на очередную чашечку кофе. Мы обсуждали новости и качали головами. В то время все это казалось мне забавным и даже очаровательным.

Специ не был столь очарован. Ему больше всего на свете хотелось узнать истину в деле Монстра. Его стремление разоблачить Монстра стало страстью. Он видел убитых, я — нет. Он встречался с большинством родных и видел, как губительно сказалась на них потеря. Я пролил несколько слезинок, покидая мрачный дом Винни Ронтини, но Специ-то проливал слезы больше двадцати лет. Он видел, как ложные обвинения губят жизни невиновных. То, что мне представлялось восхитительно необычайным и даже оригинальным, для него было смертельно серьезно. Вид следствия, все глубже запутывающегося в дебрях абсурда, причинял ему сильную боль.