В. Наумов - Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

И сегодня партия, ее Центральный Комитет еще раз показывают свою идейно-политическую силу и мощь, свою верность теории, принципам и методам марксизма-ленинизма. Мы выходим из этого события еще более сплоченными, еще более едиными. Мы очистились от скверны, мы очистились от погани, мы очистились от крупного провокатора, который портил атмосферу, вредил и мешал нам работать.

Из этого нового испытания наша партия выходит еще более сплоченной, а наш ЦК еще более единым.

Под знаменем Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, под руководством своего креЦКого, мудрого Центрального Комитета партии наша партия поведет народ к новым победам коммунизма не только в нашей стране, но и во всем мире. (Аплодисменты.)

Председательствующий тов. Хрущев. Есть предложение, товарищи, устроить перерыв. Не будет возражений?

Голоса. Нет.

[Хрущев.] Объявляется перерыв на 15 минут.

Председательствующий тов. Хрущев. Продолжим, товарищи. Поступило предложение установить регламент, так как записалось много и надо дать возможность, чтобы больше товарищей выступило на Пленуме. Есть предложение установить регламент для выступления 20 минут.

Голоса. Правильно.

Председательствующий тов. Хрущев. Других предложений нет? Нет возражений? Тогда просьба к выступающим товарищам придерживаться установленного регламента.

Слово имеет товарищ Багиров. Подготовиться товарищу Малышеву.

Багиров.Товарищи, работая вдали от Москвы, за последнее время после того, когда партия и страна потеряли товарища Сталина, я должен прямо сказать Пленуму Центрального Комитета, чувствовалась на душе какая-то тяжесть, что что-то не то.

Что же произошло, в чем дело? Нужны ли были все те меры, которые проводились, по Украине, Белоруссии, Грузии. Литве. Латвии, решение по делам врачей в той форме, в какой оно рассылалось на места? Я должен прямо сказать, мне было тяжело, а делиться с товарищами, которые не получают документов ЦК, нельзя, не имеешь права. И вот вчера, когда я впервые у Никиты Сергеевича Хрущева узнал о решении Президиума о том, какие дела произошли, как будто большая тяжесть с души снялась, и сразу какое-то облегчение я почувствовал. Это облегчение, я думаю, почувствовал не только я, но и другие товарищи. Трудно, товарищи, переоценить значение решения Президиума ЦК о разоблачении Берия. Без преувеличения надо прямо сказать, большое спасибо Президиуму Центрального Комитета партии за то, что так, за сравнительно короткое время после смерти товарища Сталина, этого типа разоблачили и посадили, а это не так легко было.

Доклад товарища Маленкова и выступления здесь, на Пленуме, тт. Хрущева, Молотова, Булганина и других членов Президиума с исчерпывающей полнотой и убедительностью раскрыли лицо и подлинные методы вражеской работы этого международного провокатора, авантюриста большого масштаба, Берия.

Берия — этот хамелеон, злейший враг нашей партии, нашего народа— был настолько хитер и ловок, что я лично, зная его на протяжении тридцати с лишним лет, до разоблачения Президиумом Центрального Комитета не мог его раскусить, выявить его настоящее вражеское нутро. Не могу иначе объяснить это как моей излишней доверчивостью и притуплением партийной, коммунистической бдительности у себя к этому двурушнику и подлецу. Это будет и для меня серьезным уроком.

В подтверждение сказанного здесь в докладе товарища Маленкова и других членов Президиума об авантюристе Берия, его карьеристических стремлениях, не знающих предела, его попытках всегда выставлять себя вперед, ставить себя выше руководства партии и правительства — приведу пару примеров из фактов последнего времени.

До этого я хотел бы два слова сказать о том, о чем здесь сказал Никита Сергеевич в своем выступлении, — о работе этого авантюриста в мусаватистской полиции. В 1937 году в этом зале на Пленуме ЦК было сказано, что Берия работал в мусаватистской разведке, в мусаватистской полиции. Я должен сказать, что после временного поражения Советской власти в Азербайджане я уехал в Россию и вернулся в Азербайджан в 1920 году вместе с нашей Красной Армией. Но я очень хорошо знаю, что при контрреволюционном мусаватистском режиме вся подпольная работа, все кадры, все, что делалось в Баку партийной организацией, все указания Ленина и Сталина, передаваемые через Астрахань, через Кирова в Баку, — все это проводилось в жизнь под непосредственным руководством Анастаса Ивановича Микояна. Следовательно, если бы Берия действительно был послан партийной организацией куда-нибудь, тем паче в разведку, то об этом должен был бы знать Анастас Иванович. Анастас Иванович ни разу этого не говорил.

Что касается архивов Баку, то на этот счет никаких следов нет, говорящих о том, что его посылала партийная организация.

Следовательно, видимо, этот человек не только последние годы работает на врагов. Видимо, он с далекой целью заброшен в нашу партию агентом международного империализма давно.

Теперь в отношении его попыток, стремлений всегда выскакивать вперед, показывать везде и всюду себя. Каждый раз, когда я бывал в Москве, члены Президиума знали, ибо нам вместе приходилось бывать у товарища Сталина. Я видел, следил, как другие члены Президиума, тогда члены Политбюро, у товарища Сталина себя вели скромно и как этот нахал себя вел.

Два года тому назад, в 1950 году, было принято решение партии и правительства по расширению производства хлеба, главным образом пшеницы, в Закавказских республиках. Теперь, в связи с пересмотром ряда рещ областей актуального значения, Совет Министров решил и этот вопрос пересмотреть и принял решение. Вдруг ни с того ни с сего звонок в Баку Берия, который заявил, что он готовит предложения для пересмотра этого решения. Выходит, не партия готовит, не Совет Министров, не руководство партии, а он готовит. Это было совсем недавно, решение Совета Министров было принято месяц тому назад. Причем в тот день, когда он звонил, уже получено было решение. Ясно, что это не его заслуга. Я говорю об этом к тому, как он ловко, будучи членом Президиума и членом ЦК партии, зная о том, что делается в Центральном Комитете и Совете Министров, старался выдавать за свое, выдвигая свое я. Или второй случай, который совсем недавно был. Речь идет о создании новых республиканских орденов. Звонит мне Берия и говорит: ты знаешь, я готовлю вопрос об орденах. Говорю ему: как это ты готовишь? Он поправился и говорит: мы хотим установить новые ордена. Я думаю, вопрос об орденах непростой вопрос. Это не организационный вопрос. Он входит в функции Центрального Комитета партии и правительства, это вопрос политики, как же он может готовить этот вопрос.

Пегов. Тем более это не дело МВД.