Эрнст Юнгер - Ривароль

Любовь — это кража, в которой природа виновна перед обществом.

Любовь привычна к бурям и часто только крепнет, когда ей грозит измена. Напротив, она нередко ослабевает в тихой гавани верности с ее безветрием.

Почему любовь приносит столько тревог, а себялюбие столько довольства? Это оттого, что в одном случае мы только отдаем, а в другом только получаем.

Юноши в отношениях с женщинами — стыдливые богачи, а старики — бесстыжие попрошайки.

Невинную девушку можно соблазнить дерзкими речами, светскую даму — нежным ухаживанием; используемый прием в обоих случаях малознаком.

Ничто так не выдает недостаточного уважения людей друг к другу, как ненамеренное пренебрежение, которым они удостаивают не только актеров, но и всех, кто их развлекает, кто доставляет им удовольствие. Поэтому причина, по которойбольшинство мужчин пренебрежительно относятся к той или иной женщине, состоит именно в том, что они ею обладали.

Речи себялюбия не убедительны ни в любви, ни в несчастье. Возлюбленной оно говорит только о себе самом, а власти, к которой взывает, — только о понесенных жертвах, а не о принятых благодеяниях.

Любовь возникает между двумя существами, каждое из которых страстно ждет от другого равного восторга.

Почему родители предпочитают выдать свою дочь за глупца со званием и именем, а не за умного человека? Потому что первый может поделиться своими благами, а второй нет: герцог делает свою жену герцогиней, а умник свою не делает умницей.

Странствующие рыцари создавали в своем воображении образ совершенной возлюбленной, которую потом неустанно искали, но так нигде и не находили. Так и наши великие умы всегда имели при себе лишь теорию дружбы.

Известно, что наши великие умы между собой скорее не дружат, а соперничают. И это неизбежно: чтобы не бросать друг на друга тень, они взбираются к вершинам славы в одиночку. Овцы сбиваются в стадо; львы действуют порознь.

Из интимного знакомства рождается как величайшая нежность, так и сильнейшая ненависть.

Эней, вынесший на своих плечах отца из пламени, — образцовый пример сыновней любви. Если бы он приказал это сделать своим рабам, то не заслужил бы такого имени. Героем становится тот, кто приносит наивысшую жертву своему королю или своему отечеству. Можно быть великим правителем, великим человеком, великим полководцем, героем вовсе не будучи.

В искусствах деятельной части народа подобает творить, праздной — наслаждаться и выбирать лучшее.

Скромный человек может все приобрести, высокомерный — все потерять, потому что один вызывает сочувствие, а другой — зависть.

Из всех чувств презрение следует скрывать наиболее тщательно.

Наша терпимость к знакомым людям почти всегда меньше того сострадания, которое мы проявляем к незнакомым.

Глупцы поступали бы правильно, если бы встречали острословов недоверием, соответствующим их пренебрежению к ним.

Болтливая зависть нерасторопна; опасаться нужно той, которая молчит.

Ясный ум часто кажется нам удачливым, подобно тому как красивое тело кажется ловким.

Человек с посредственными задатками, но умеющий пользоваться своим временем, проворством и терпением может достичь такого ранга, что привлечет к себе всеобщее внимание.

В животе зарождается идея.

Хорошие манеры — украшение для богатства и прикрытие для нищеты.

Путь дружбы зарастает терном, если по нему долго не ходить.

Есть добродетели, вменяемые только богатству.

В дикой природе виды имеют красивые формы, потому что самка принадлежит самцу, одержавшему верх над другими самцами.

Как цветы и плоды, выращиваемые в домашних условиях: чем более они красивы и велики, тем меньше в них семян и зерен; так и человек, культивирующий свой дух: он утрачивает способность к размножению и ручной работе. Следовательно, создание самых прекрасных цветов, обильнейших плодов и гениальных людей не входило в замыслы природы.

Природа, располагающая только четырьмя кулисами времен года, а также Солнцем, Луной и прочим небесным составом, меняет зрителей своего спектакля, отправляя их в мир иной. Мы, люди, не можем менять зрителей, поэтому меняем декорации и саму пьесу.

Нас раздражают не столько неудобства, связанные с одним положением, сколько удобства другого.

Кошка не ластится к нам, она дает нам себя приласкать.

В Европе рождается больше мужчин, чем женщин, и не будь войн, женщины были бы обречены на неверность. И наоборот, в стране, где мужчин больше, многие женщины были бы обречены хранить верность мужьям.

Те же таланты, что делают человека способным приобрести состояние, мешают ему пользоваться им.

Дураков следует избегать: от них одно раздражение. Пока их в двадцатый раз не заденешь, они не ответят.

Если бы дураки имели представление о том, какие муки они доставляют, они бы нам посочувствовали.

Не следовало бы класть в основу своей добродетели вещи, которые сами по себе ни хороши, ни плохи: например, девственность.

В человеческом представлении о том, что время течет, содержится большая ошибка. Время — это берег, который будто бы движется, когда мы проплываем мимо него.

От самого плохого колеса больше всего шума.

Память довольствуется обветшалой драпировкой; фантазия восседает под расшитым цветами балдахином.

Животных можно подразделить на умных и одаренных: собака и слон умны, соловей и шелковичный червь талантливы.

Человек — единственное существо, которое удивляется универсуму и с каждым днем все больше дивится тому, что это удивление имеет границы. В царстве животных изумление бывает связано с появлением незнакомого предмета и сразу же сменяется испугом или бегством, а в конце концов уступает место привычке или забвению. У нас же удивление становится матерью идей. Оно переходит в размышление и, дав плодотворную встряску уму, приводит к открытиям. Гениальность проявляется, даже когда мы удивляемся нашей слабости: ощущение своей малости есть признак величия, как ощущение своей вины — признак добродетели. Поэтому мы не только способны удивляться, но и сами удивительны; животные же только удивляются.

Большая удача для нас, что животные отличаются от людей не только внешним видом, но и отсутствием языка, ведь если бы они могли обмениваться с нами идея-ми и чувствами, если бы владели словом, то мы не могли бы их есть: из соображений гуманности. Мы даже не можем решиться убить животное, живущее в тесном соседстве с нами, например собаку. Если кто по неосмотрительности умертвит курицу, принадлежащую какому-нибудь крестьянину, то может задобрить его талером. Иначе дело обстоит, если убита собака: здесь ущерб невозместим, и талер причинил бы еще одну обиду.