Ольга Лазорева - Чернослив в шоколаде

Опешили и вместе рассмеялись. На «Третьяковской» вышли. И одни в молчанье долгом наверх поднимались.

На улице ИХ встретил тихий снег. Он, падая, кружился упоенно. И никого. Вдруг – тенью – человек навстречу ИМ. Мужчина в чем-то черном. Пронзительно взглянул в ЕЕ глаза. ОНА мгновенно: «Видела я где-то его. Ах, в студии… И он сказал…»

Тут человек к ним подошел.

– Джульетта?

ОНА растерянно:

– Да… Впрочем, нет.

Мужчина нервно скомкал папиросу. Помедлил. Папиросу бросил в снег.

– А это вам.

И протянул ей розу. ОНА взяла. Он усмехнулся вдруг.

– Прощайте!

И в метро спустился скоро. ОНА почувствовала вмиг – испуг. На спутника взглянула. Без укора смотрел ОН. Стало на душе легко. ОНА помедлила. Ждала вопроса. Молчание. Вздохнула глубоко. Разжала пальцы. В снег упала роза.

– А вас зовут Джульетта… Это так!

– Нет-нет, я просто в студии играю ее в спектакле. Все это пустяк – мужчина этот… Я его не знаю. Вернее, знаю, – спуталась ОНА, смутилась и растерянно умолкла.

ОН улыбнулся.

– Все неважно, да?

И взял ЕЕ за руку крепко. Долго ОНИ шли молча. Снег летел, кружил, белил пространство узкое Ордынки, окутывал, баюкал, ворожил, опутывал ИХ белой паутинкой.

– А вот мой дом. Во-о-н, в наших окнах свет.

ОНА остановилась, повернула к НЕМУ лицо. Оставив влажный след, снежинка, стаяв, на щеке блеснула слезой… ОН улыбнулся и рукой провел по длинным рыжеватым прядям ЕЕ волос. Жемчужною крупой в них снег белел. В ЕГО глубоком взгляде светилась нежность. Синие без дна глаза в тени ресниц лучились ею. Сказал ОН тихо:

– Знаешь, ты одна, одна такая. Как же я жалею, что раньше не узнал тебя… Постой!

ОНА уже бежала. Быстрой тенью мелькнула в арку, через двор пустой, исчезла за двойной подъездной дверью…

Прошла неделя. Словно бы во сне ОНА жила. Привычно, машинально ходила в школу, в студию. В тоске дни проходили смутно, нереально.

– Да что с тобой? Ромео, помолчи! Джульетта, с реплики начни… да, с той же. Опять забыла? Знаешь, подучи. Премьера скоро. Ты куда? Постой же!

ОНА со сцены спрыгнула легко, схватила вещи, книжку. И умчалась.

– Ну вот! Уйдем мы так недалеко. Меркуцио, давай твой текст сначала.

ОНА шла быстро. Угасал закат. Над городом синь сумерек сгустилась. ЕЙ слезы жгли глаза.

«Пойти назад? Вернуться в клуб? Ведь даже не простилась. Нет, не могу! Скорее бы домой! Забыть его, чтоб только легче стало. Как хорошо, что завтра выходной. Наверно, просто от всего устала…»

Но утром пробудившись: «Что за вздор несла вчера я? Глупо… резким тоном».

Глаза раскрыла. Солнечный узор горел волшебно на стекле оконном. На веточках морозных искры, блеск, причудливое преломленье света, какой-то сказочно-нарядный лес. ОНА счастливо рассмеялась…

Где-то на улице раздался нежный свист, мелодия. Все громче, нарастая. ОНА – к окну. Взглянула быстро вниз.

«Не может быть! Ведь это – он! Играет на флейте. Господи! Сейчас он всех разбудит. Что же делать? Одеваться! Скорее… джинсы где? Он смотрит вверх. Так, джемпер… и быстрее умываться».

В дверях столкнулась с матерью.

– Куда? А завтракать? Куда ты полетела?

– Ах, мама! Я опаздываю… да, на репетицию так рано… В общем, дело ждет срочное. Пока! Не раньше двух…

ОНА – в подъезд. Сбежала по ступенькам. Остановилась на мгновенье дух перевести… И вышла.

На скамейке сидел ОН у подъезда и на дверь смотрел. ОНА остановилась.

– Здравствуй.

ОН встал и улыбнулся:

– Славный день.

Ответила смущенно:

– День прекрасный.

Заторопившись, вышли из двора.

– Куда пойдем? – спросил ОН. – Что ты скажешь?

– Куда-нибудь, – ответила ОНА. – А мы уже на «ты», не зная даже друг друга… Впрочем, может, тороплю события…

ОНА вдруг замолчала. ОН тихо рассмеялся.

– Я люблю, люблю тебя. А ты – меня. Сначала я понял это… Знаешь, ты всегда мне снилась именно такой… рыжушкой. И эти волосы узнал я сразу, да! И даже эти милые веснушки. И глаз твоих янтарный темный цвет… Хотя, по правде, думал я – он синий. Но этот лучше! Даже твой берет с помпончиком… И ты в сто раз красивей…

ОН замолчал, вдруг сильно покраснев. ОНА задумчиво сказала:

– Странно вокруг все очень. Словно в тихом сне – бело, пустынно… Может, просто рано? Все спят еще, бедняжки! Мы – одни. Весь город наш. Как солнечно и ясно! А помнишь эти пасмурные дни? Унылые, тоскливые… ужасно.

ОНА, смеясь, сказала:

– Я люблю, – и вдруг запнулась, на НЕГО взглянула, затем продолжила: – Люблю зарю морозным утром, – и легко вздохнула. – И солнце, как сегодня.

ОН в ответ:

– И я люблю, – и тоже чуть смешался. – Какой у неба чистый синий цвет сегодня! Вот бы он таким остался и завтра… Знаешь, знаешь, я люблю, когда в конце зимы, в мороз – весною повеет враз. А ты?

– И я люблю, – в ответ ОНА, подумав: «Что со мною?»

ОНИ шли, взявшись за руки. В тиши пустынной белой улицы звеняще ИХ голоса сливались, и шаги похрустывали тихо и скрипяще. ИХ тени падали на белый снег, ложась одним неровным синим клином. ИХ солнце заливало. Нежный свет горел на лицах розовым отливом. Блестели, как янтарь, ЕЕ глаза. ЕГО – сияли синью васильковой…

Проехала машина. Тормоза чуть скрипнули. На ИХ пути подковой остался отпечаток от колес, свернувших плавно в переулок узкий. Мужчина в черном. Гладкий блеск волос. Взгляд из окна – на НИХ, мгновенный грустный. В машине на сиденье, как костер, букет огромных роз, кричаще-алых. ОНА зажмурилась… Взревел мотор. Машина, словно тень, легко умчалась. Как не было ее. Вновь тишина. Все так же солнечно, спокойно, ясно. Но как-то зябко съежившись, ОНА к НЕМУ прижалась.

– Знаешь, что-то страшно мне стало вдруг.

За плечи ОН обнял ЕЕ, поцеловал, едва касаясь, висок и прядку вьющуюся… Взял за руку нежно, крепко. Улыбаясь, сказал:

– Не бойся ничего. Всегда мы будем вместе. Правда! Только вместе.

ОНА кивнула, прошептала:

– Да, мы не расстанемся. Но знаешь, если исчезнешь ты? Как странный чудный сон…

ОН засмеялся:

– Никогда! Запомни.

Вдруг в тишину влетел веселый звон, посыпался, как искры, с колокольни. Понесся переливчатый напев над улицами – золотою вьюгой. ОНИ остановились, замерев, смотрели молча долго друг на друга.

Прошла неделя. ОН звонил домой ЕЙ каждый вечер, и часами ОНИ болтали. Часто говорил:

– Послушай, знаю все, что будет с нами.

ОНА в ответ лукаво:

– Ну и что? Ведь говоришь всегда одно и то же: что будем долго жить – прости, смешно! – что даже смерть нас разлучить не сможет.

ОН обижался.

– Глупо? Извини… Но я придумал лучше. Ты послушай! Мы на далеком острове, одни живем счастливые… И наши души, когда умрем… Опять смеешься ты? Ну знаешь! Больше не скажу ни слова! Нет! Не дождешься! Глупые мечты? Да знаю, под луною все не ново… Послушай, а в моем окне звезда…