Леонид Иванов - Правда о «Смерш»

Опираясь на свой многолетний опыт работы в органах военной контрразведки, я не исключаю и сегодня наличия крупных агентов иностранных разведок и в Генеральном штабе, и в высших руководящих сферах страны.

Что там далеко ходить: по заявлениям работников ПГУ и сообщениям в печати, еще в советские времена, одно из известных лиц в государственном аппарате являлось агентом ЦРУ! Его грязным инсинуациям, его прямым действиям по развалу Советского Союза, по подрыву авторитета нашего государства даже трудно найти название. Его зловещей фигуре невозможно найти аналог в истории. Даже Иуда раскаялся в своем поступке и добровольно ушел из жизни. И ведь при жизни этот «человек» официально не был разоблачен! Напротив, получал награды, гонорары, пенсии и всевозможные льготы.

Кто сейчас поручится, что и сегодня в высших слоях руководства среди так называемой элиты (слово, пришедшее к современным журналистами комментаторам, наверное, из животноводства) нет подобных людей. Это чрезвычайно опасно для судеб страны сегодня.

Борьба с терроризмом, конечно же, важна и требует больших усилий и затрат, безусловно, надо активно ею заниматься. Но первоочередной задачей спецслужб была и остается борьба с агентурой иностранных разведок, с ее проникновением в жизнеобразующие центры страны. Это аксиома — так всегда было, так всегда и должно быть.

Изданием этой книги я обязан уважаемым и бескорыстным людям, сынам своего Отечества, бережно относящимся к его исторической памяти: Владимиру Яковлевичу Скоромуи Александру Михайловичу Пашкевичу. Вез их внимания и поддержки эта книга не вышла бы в свет.

Также должен отметить внимательное отношение Николая Георгиевича Бодрихина, который приложил много труда при редактировании и правке настоящей книги.

Одновременно должен выразить благодарность руководителю Департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-полковнику Александру Георгиевичу Безверхнемуи бессменному председателю ветеранской организации военной контрразведки генерал-лейтенанту в отставке Александру Ивановичу Матвеевуза постоянную моральную поддержку, товарищескую помощь и настойчивые пожелания в написании книги.

А.Г. Безверхний прямо говорил мне, что его пожелание написать книгу я должен рассматривать как приказ. Ну а приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются.

Насколько мне удалось выполнить этот приказ — судить вам, читатель.

С большой благодарностью за внимание, Леонид Георгиевич Иванов.

Презрение и отвращение — вот чувства, которые овладевают мной после прочтения статьи соотечественника (?!), бывшего мэра Москвы, активного деятеля времен застоя и ельцинского безвременья Г.Х. Попова, опубликованной в газете «Московский комсомолец». Надо ли говорить, что у всех этих господ их деятельность всегда была направлена только на усиление собственного потребления, а все их псевдофилософские и провокационно-исторические потуги предпринимались лишь за гранты и гонорары. Идейность, несмотря на всю трескотню, не присуща им.

Во время войны мне довелось быть начальником отделения контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии. Через отделение, где я был начальником, проходила вся оперативная документация особых отделов дивизий и корпусов, подчиненных отделу армии «Смерш». Поэтому мы знали все о результатах борьбы с абвером, с изменой Родине, с дезертирством, о мерах по сохранению военной тайны и о многих других задачах, касавшихся нас.

Когда в феврале 1945 года мы перешли польско-германскую границу и оказались на территории Германии, перед органами «Смерш» были поставлены дополнительные задачи по розыску и задержанию агентов абвера, крупных нацистов, а также пресечению преступлений и информированию командования обо всех правонарушениях, допущенных нашими военнослужащими по отношению к немецкому населению.

В первые дни вступления наших войск в Германию из органов «Смерш» корпусов и дивизий стали поступать сообщения об отдельных случаях самосуда над немцами, о поджогах особняков, об изнасилованиях и др. Замечу, что военнослужащих, совершавших подобные действия, по-человечески можно было понять. У многих из них немцами были расстреляны семьи, убиты дети, родные и близкие, разрушены дома, родственники были угнаны на работы в Германию или сгинули в неизвестном направлении. В лучшем случае их родные и близкие самоотверженно трудились на оборонных предприятиях, голодали и мерзли, живя надеждой на победу. Все эти лишения принес в нашу страну германский фашизм. Озлобленность, накопившаяся в сердцах многих военнослужащих в ответ на массовые злодеяния немцев, выплескивалась в отдельные случаи самоуправства.

Но наряду с такими действиями были и другие, благородные поступки, когда наши солдаты, особенно пожилые, с риском для жизни вытаскивали из горящих домов, спасали немецких детей. Недаром в Берлине, в Трептов-парке, стоит памятник советскому солдату со спасенной немецкой девочкой на левой руке.

По фактам же происходивших правонарушений принимались меры по всем направлениям — по уставному, по политическому, а если на то имелись основания, подключались «органы». В этих условиях «замолчать» преступление было очень сложно — на командование ложилась очень большая ответственность.

Вскоре после пересечения границы в войска пришла директива Главного политического управления Красной Армии. Этой директивой разъяснялось, что Красная Армия вступила на территорию Германии не для порабощения и угнетения немецкого народа, а для его освобождения от ига гитлеризма. Всячески подчеркивалась не завоевательная, а освободительная миссия нашей армии как армии первого в мире социалистического государства. Были выдвинуты жесткие требования о том, чтобы со стороны военнослужащих в отношении мирного немецкого населения не было никаких актов насилия и издевательств. Говорилось и о необходимости ведения разъяснительной работы среди немцев о целях и задачах Красной Армии на немецкой земле. Эта директива пришла очень своевременно, и бесспорно, сыграла положительную роль. Она повлияла на резкое снижение правонарушений со стороны советских воинов, а по некоторым отрицательным проявлениям — их полное прекращение. Прошу обратить внимание, что вся эта работа проводилась задолго до штурма Берлина!

А в статье Г.Х. Попова клеветнически и безответственно утверждается, что после штурма Берлина нашими военнослужащими было изнасиловано 100 тысяч немок и что они по поводу изнасилования обращались к нашим врачам (?!). Возникает вопрос — к каким конкретно врачам и как они могли обращаться. Ведь основная масса врачей была сосредоточена в медсанбатах дивизий и в военных госпиталях, но они во время штурма Берлина да и после него в городской черте не находились. В Берлине были только полковые врачи. Могли бы изнасилованные немки в том горячем котле, каким был Берлин, разыскать среди тысяч офицеров полкового врача? Если даже она его разыскала, то как могла немка поведать врачу о своих приключениях, ведь она не знала русского языка, а он, как правило, немецкого. Откуда возникла цифра 100 000? Если, к примеру, кто и обращался к врачу, то врач-то никакого журнала учета не вел. К тому же не следует забывать, что немцы были сильно запуганы геббельсовской пропагандой и многие ждали, что с приходом Красной Армии их будут убивать. Они не только боялись обращаться с какой-либо жалобой, но старались вообще не показываться на глаза русским.