Александр Андреев - Настоящая история казацкой Украины

О правлении Николая II многие современники говорили: «Ходынкой началось, Ходынкой кончится». Даже тогда находились люди, пытавшиеся спасти империю. Министр внутренних дел В. К. Плеве, разорванный в клочья бомбистами, за год до этого отменил круговую поруку и телесные наказания для крестьян – впервые со времен Ивана IV Ужасного. Но ничто уже не могло спасти страну во главе с императором, о котором генерал М. Драгомиров сказал:

Спасти Российскую империю попытался Петр Столыпин, которого все современники называли государственным человеком, опередившим свое время. И апологеты и противники его писали о том, что он смог бы предотвратить участие России в Первой мировой войне, предотвратить революцию и гражданскую войну в России. Самодержавие, окруженное высшим чиновничеством, уничтожило его, тем самым уничтожив и себя, а заодно и завалив трупами в очередной раз Российскую империю.

Назначенный в 1906 году министром внутренних дел, но не имевший ни одной государственной награды П. А. Столыпин писал жене:

«Я министр внутренних дел в стране окровавленной, потрясенной, представляющей из себя шестую часть земного шара, и это в одну из самых трудных исторических минут, повторяющихся раз в тысячи лет.

Господи, помоги мне!»

В марте 1907 года П. Столыпин выступил перед депутатами созданной, наконец, в период первой русской революции Государственной Думы:

«В стране, находящейся в периоде перестройки, а следовательно и брожения, каждый законопроект должен соотноситься с благом государства, учитывать его интересы, все умения, требуемые жизнью.

Наше Отечество должно превратиться в правовое государство. Пока писанный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц».

Если нет законов – то всегда есть коррупция, бюрократия, некомпетентность. Выступления П. Столыпина в Думе обсуждала вся Россия. Читали их и царю и царице – придворные сравнивали популярность премьера и императора: чиновники во все времена редко видели дальше своего кошелька. Заодно выяснилось, что и большевиков не интересует благо народа – им уже тогда было нужно только удовлетворение своих потребностей – за счет интересов и блага всей Российской империи. Коммунисты так ненавидели Столыпина, что даже через двадцать лет после его убийства назвали арестантский вагон «столыпинским» – коммунисты всегда приписывали свои мерзости другим, а тех, кто об этом знал – убирали. Даже слово «ликвидация» у Столыпина означало временное отселение «неблагонадежных лиц» из места, которое должен был посетить царь. Большевики наполнили слово другим, страшным содержанием, оставив авторство председателю правительства Российской империи.

Главной в программе реформ П. Столыпина была аграрная. После 1861 года крестьяне имели общинную собственность на землю. Вековой общинный уклад защищал крестьянина от неурожаев, засухи, стихийных бедствий, завистливых соседей с помощью круговой поруки и взаимопомощи. Община содержала семью умершего или погибшего крестьянина. Община платила все недоимки, всем миром строили дом. В общине все равны, однако можно было работать хорошо, плохо, вообще не работать. Разбогатеть было практически невозможно. Всем давали поровну хорошей и плохой земли, чересполосица была чудовищной – один крестьянский надел мог находиться в ста местах – наделы менялись каждые несколько лет. Крестьянин три года удобрял, обхаживал землю, а получал надел лентяя. Добрый хозяин не мог даже проявить инициативу, используя удобрения и агротехнику. Обработанные покосы менялись на болота. Такой порядок устраивал самодержавие, помогая держать народ в узде.

Подготовленный П. Столыпиным и подписанный царем Указ от 9 ноября 1906 года дал крестьянам право выхода из общины и получения земельного надела в частную собственность. Надел были обязаны дать одним куском – отрубом. Крестьянин мог строить собственный хутор. П. Столыпин заявил в Думе: «я делаю ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных». Из общины успели выйти более двух миллионов крестьянских хозяйств, половину из которых составили украинцы.

Часть крестьян, остававшихся в общине, мешали новым хуторянам. Оставшиеся в общине относились враждебно к выходившим из нее. В среднем за оформление выхода отрубник давал взятку в размере бочки водки. Часто хутора сжигали, скот калечили. Крестьяне поехали за Урал, в Сибирь – на пустующие земли. Правительство сразу предоставило уезжающим льготы – простило недоимки, освободило на пять лет от налогов, давало беспроцентный кредит, ипотеку. Было создано Переселенческое управление, помогавшее людям в длинной дороге. За Урал успело уехать полтора миллиона человек, полмиллиона вернулось.

Столыпин после поездки в Сибирь писал в восторге, что скоро Россия станет главнейшим поставщиком зерна в мире. Россия не успела – справных мужиков раскулачили, общину возродили в виде колхоза – большевики никогда не любили работать сами.

За время проведения аграрной реформы из общины вышли двадцать процентов крестьянских хозяйств. Остальные восемьдесят процентов были «пьяными и убогими»? Нет, конечно. Желающих было очень много – но на их пути встали чиновники – «крепостные, холопы и холуи при власти». С давних пор историкам известна «теория железного кольца» – когда вокруг государственного деятеля разными путями собирались полуобразованные люди, главной задачей которых было набить свои карманы и не пропустить к «хозяину» талантливых профессионалов, на фоне которых «их дурь была ясно видна». Никого не волновало, что происходило при этом с державой.

Реформу Столыпина проводили чиновники, бюрократы, «специалисты» по уничтожению идей. Крестьяне назвали Управление землеустройства Управлением землерасстройства. По липовым отчетам за липовых переселенцев чинуши получали настоящие деньги, ссуды, льготы, кредиты. Для отчетов и проверок создавались «Потемкинские деревни» – в «контрольный день» за копейки нанимали соседних хуторян на проверяемую деревню изображать «счастливую жизнь за Уралом». Деньги разворовывались очень большие, губилась программа переселения.

Все правительственные программы реформ блокировались бюрократией, при попустительстве или участии династии. Современник столыпинских реформ писал:

«Развертываются широкие и заманчивые программы будущих реформ, затем происходит какой-то маневр, поражение без боя, отступление без сражения, и из программы исчезает значительная часть того, что недавно в ней красовалось».