Джон Маккалох - Религия древних кельтов

Доктор Эванс считает, что «первоначальным святым объектом в центральных дольменах Стоунхенджа было священное дерево», а именно дуб, являющийся олицетворением кельтского Зевса. Дерево и камни, когда-то связанные с почитанием предков, стали символами «скорее небесного Духа или Духов, чем душ умерших людей». Но теперь доказано, что Стоунхендж уже существовал до прихода кельтов, следовательно, такой культ был докельтским, хотя он вполне мог быть принят кельтами. Практиковался ли этот гипотетический культ племенем, группой племен или целым народом, остается неясным, и можно вполне сомневаться, был ли Стоунхендж когда-либо чем-то большим, чем сценой для культовых обрядов предков.

Другие деревья – тис, кипарис, ольха и ясень – также были объектами поклонения, судя по тому, что Лукан говорил о священных рощах в Марселе. Ирландские друиды приписывали особые качества орешнику, рябине и тису, древесина которых использовалась в магических церемониях, описанных в ирландских текстах. Костры из рябины зажигали друиды враждебных армий и произносили над ними заклинания, чтобы нанести поражение противостоящему воинству, и древесина всех этих деревьев до сих пор считается эффективным средством против фей и ведьм.

Ирландское священное дерево – биле – было очень старым по возрасту, растущим над чудотворным источником или крепостью. Пять таких биле описаны в «Диндсенхасе», и одним был дуб, который давал не только желуди, но орехи и яблоки. Мифические деревья Элизиума давали те же разнообразные плоды, и причиной этого в обоих случаях, возможно, является тот факт, что, когда выращенное яблоко занимало место желудей и орехов как основной элемент пищи, слова, относящиеся к «ореху» или «желудю», передавались яблоку. Затем легко мог возникнуть миф о деревьях, на которых росли все эти плоды. Другим ирландским биле был тис, описанный в поэме как «крепкий сильный бог», в то время как такие фразы в этой поэме, как «словесно чистый человек», «суждение источника», «заклинание познания», могут иметь отношение к обычаю написания предсказаний огамическим письмом на тисовом прутике. Еще одним биле был ясень, отсюда название Фир Биль («люди деревьев») – возможно, это был тотемный клан. Жизнь королей и вождей, по-видимому, была связана с этими деревьями, вероятно, как с представителями духа растительности, воплощенного в дереве, и под их тенью они проходили инаугурацию. Но поскольку заместителя вождя убивали, то, несомненно, эти выдающиеся деревья были слишком священными, слишком обильно наделяемыми сверхъестественной силой, чтобы можно было их рубить и сжигать, и этот ежегодный ритуал совершали с другим деревом. Но во время вражды одно племя гордилось уничтожением биле другого; и даже в X веке, когда биле майгхе Адайр было уничтожено Мэлеохленом, этот поступок вызвал настоящий ужас. «Но, о читатель, это дело не прошло безнаказанным». О другом биле, биле Боррисокане, говорится, что любой дом, в котором был сожжен его кусочек, будет сам уничтожен огнем.

Племенные и личные имена указывают на веру в происхождение богов или духов деревьев и, возможно, в тотемизм. Эбуроны были племенем дерева тис (eburos); битуриги, возможно, имели в качестве символа омелу, а их прозвище вивиски подразумевает, что они были названы «людьми омелы». Если биле (дерево) связано с именем Биль, предка милезианцев, то это может указывать на некоторый миф о происхождении от священного дерева, как в случае с Фир Биль. Другие имена, например Гуидген (Видуогенос, «сын дерева»), Дерген (Дервогенос, «сын дуба»), Гуэрнген (Верногенос, «сын ольхи»), подразумевают происхождение от дерева. Хотя эти имена стали традиционными, они выражают то, во что некогда верили. Обнаруживаются также имена, идентичные названию дерева: Эбурос, или Эбур («тис»), Деруа, или Деруакус («дуб») и т. д.

Почитание деревьев, растущих возле могильных холмов или мегалитических памятников, было, вероятно, докельтским культом, продолженным кельтами. Дерево воплощало в себе дух похороненного под ним человека, но такой дух мог затем с трудом дифференцироваться от духа дерева или божества. Даже теперь в кельтских районах существует особенное почитание деревьев, растущих на кладбищах. Опасно срубать дерево или срывать с него лист или ветку. На бретонских церковных кладбищах тис, как считается, простирает свой корень до уст каждого трупа. История могилы дочери кельтского короля Кипериссы в районе реки Дуная, от имени которой и произошло выражение «жалобный кипарис», связана с распространенными легендами о деревьях, растущих из могил возлюбленных до тех пор, пока не сплетутся их ветви. Они воплощают веру в то, что дух мертвых находится в дереве, которое было, таким образом, по всей вероятности, объектом культа. Примеры таких легенд встречаются и в кельтской истории. Колы из тиса, вбитые в тела Найси и Дейрдре, чтобы сохранить их в отдельности, выросли в деревья тиса, вершины которых охватывали Собор Армы. Тис рос из могилы Байле Мак Буайна, а яблоня – из могилы его возлюбленной Айлинн, и вершина каждого дерева имела форму их голов. Отождествление дерева и духа мертвых здесь полное.

Бузину, рябину и терновник до сих пор сажают вокруг домов, чтобы не подпускать близко ведьм, или веточки рябины вешают над дверными проемами – пережиток того времени, когда считалось, что в них обитает благотворный дух, враждебный к дурным влияниям. В Ирландии и на острове Мэн терновник считается прибежищем фей, и они, подобно феям лесистой местности или «лесным людям», являются, возможно, представителями старых духов деревьев и богов рощ и лесов.

Поклонение деревьям было укоренено в древнейшем почитании природы, и церкви было крайне трудно подавить его. Соборы осудили культ деревьев, жертвоприношения им, помещение перед ними и перед источниками или камнями огней, а также веру в то, что некоторые деревья были слишком священными, чтобы их можно было срубить или сжечь. Тяжелые штрафы были наложены против тех, кто совершал эти обряды, однако они продолжаются до сих пор. Например, епископ из Оксера Аматор пытался препятствовать почитанию большого грушевого дерева, стоявшего в центре города, на котором его полухристианизированные жители очень грубо вешали головы животных. Наконец святой Герман уничтожил его, но с риском для жизни. Святому Мартину из Тура позволили разрушить храм, но не дали уничтожить стоявшую возле него высокопочитаемую сосну. Это – превосходный пример того, как большая часть официального язычества пала перед христианством, в то время как более древняя религия земли, из которой она выросла, полностью не могла быть уничтожена. Церковь часто шла на компромисс. Изображения богов прикрепляли к деревьям, их заменяли на изображения Девы, но это имело любопытные результаты. Возникали легенды, рассказывавшие о том, как верующий был приведен к дереву, и там ему открылся образ Мадонны, чудесным образом находившийся среди ветвей [31]. Это аналогично легендам об обнаружении изображений Девы в земле, тогда как это были изображения Матерей-богинь.