Джон Маккалох - Религия древних кельтов

Связь таких жертвоприношений с периодическими убийствами представителя духа растительности была отмечена Маннхардтом и доктором Фрейзером. Как было замечено, периодические жертвоприношения ради увеличения плодородия земли упоминаются Цезарем, Страбоном и Диодором. Людей и животных заключали в большие корзины из ивовых прутьев и сжигали. В других местах изображения человеческой фигуры, сделанные из ивовых прутьев, могли быть также связаны с обычаем украшать зеленью человеческих представителей духа растительности. Сожжение жертв могло рассматриваться как след более древнего обычая заклания жертвы, являющейся воплощением духа растительности. Это заклание постепенно стало рассматриваться как жертвенное. Поскольку люди все еще верили в благотворное действие жертвоприношения на процессы роста растительности, они привыкли думать, что наилучший эффект достигался, если приносилось множество жертв. Жертв сжигали на костре, символизировавшем Солнце, и таким образом совершались пожертвования одновременно и богу Солнца, и духу растительности.

Для кельтов дух растительности идентифицировался с духом дерева, который обладал властью над дождем, цветением и всеми видами плодородия. По этой причине дерево занимало выдающееся место и в день летнего солнцестояния, и в Бельтайн. Его несли в процессии, передавая его благотворное влияние каждому дому или полю. С той же целью его ветви прикладывали к каждому дому. Затем его сжигали или устанавливали в нужном месте, чтобы обеспечить прирост растительности в течение всего года, и во время следующего праздника летнего солнцестояния его сжигали. Возможно, священным деревом был дуб, и, как было ранее замечено, обряд, связанный с омелой, вероятно, проводился в канун дня летнего солнцестояния и предварял срубание священного дерева, чтобы гарантировать сохранение жизни или души дерева, которое сначала нужно было защитить, а уж потом срубить. Жизнь дерева продолжалась и зимой, когда само дерево, казалось, было мертвым. Такие верования, поскольку это касалось души или жизни, сохранились в сказочных преданиях и до недавнего времени были живы среди дикарей.

Сохранившиеся народные обычаи показывают, что человеческого или животного представителя духа растительности, ассоциировавшегося с деревом, также убивали или сжигали вместе с деревом. Таким образом, срывание омелы рассматривалось как предваряющее заклание человеческой жертвы, которая, подобно дереву, считалась представителем духа растительности.

Поскольку, согласно религиозным представлениям кельтов, огонь обладал целительными и оплодотворяющими силами, – теми же силами обладали пепел или плоть жертв. Уголья от костра, как и дерево, несли через поля или деревни, их помещали в поля или в дома, где они тщательно сохранялись в течение всего года. Все это помогало росту и процветанию, так же как дым огня, плывущий над полями, порождал плодородие. Пепел от костра и, возможно, обожженные кости или даже плоть жертв рассеивали над полями или сохраняли и смешивали с зерном. При этом часть плоти, возможно, съедали ритуальным образом, поскольку Плиний упоминает о вере кельтов в то, что поедание человеческой плоти было полезным для здоровья.

В каменном веке, как у многих дикарей, круг символизировал Солнце, и как только было изобретено колесо, его вращательное движение сразу стало ассоциироваться с движением Солнца. В «Эдде» Солнце – это «прекрасное, сияющее колесо», и подобные выражения встречаются также в «Ведах». У кельтов солнечное колесо было любимым символом, и это заметно по различным обычаям во время праздника летнего солнцестояния. Горящее колесо скатывали вниз со склона, или катили через поля, или с горящими факелами кружили вокруг поля, чтобы создать впечатление огненного колеса. Подобные обряды могли совершаться не только в день летнего солнцестояния, но и в другое время, когда надо было отразить бедствие, обнося огонь вокруг домов или полей, вокруг скота или вокруг ребенка по часовой стрелке. Пылающее колесо или остатки от сгоревших угольев, брошенных на ветер, также способствовали изгнанию накопившегося зла.

Таким образом, Бельтайн и день летнего солнцестояния выглядят как две половины древнего весеннего или летнего праздника, в целях обеспечения плодородия и здоровья. Это осуществлялось посредством убийства духа растительности в его представителе – дереве, животном или человеке. Смерть духа активизировала энергии земли и человека. Огонь также магическим образом помогал движению Солнца. Пережитки этих древних обрядов были обнаружены во всех кельтских областях, и с ними постоянно борется церковь. Но хотя они продолжают существовать, их истинное значение забыто, и они совершаются ради удачи или из чистого консерватизма. Иногда им придается христианский аспект, например, путем соединения обрядов со службами церкви или присутствия на них духовенства. Но их истинная природа – языческая, и никакая видимость христианства не может этого полностью скрыть.

1 августа, в середине интервала между Бельтайном и Самайном, у кельтов был важный праздник. В христианские времена этот день стал праздником урожая, но его название до сих пор сохраняется в ирландском языке как Лугназад, в галльском языке как Лунасдал или Лунасдуинн, и на острове Мэн как Лаа Луанус, и он до сих пор во многих регионах отмечается в виде ярмарки или праздника. Раньше в этот день проводились собрания в удобных центрах не только для религиозных целей, но и для торговли и удовольствия, разумеется насыщенные религией. «Вся Ирландия» встречалась в Таиллти, так же как «вся Галлия» встречалась в Лугудунуме («город Луга»), или Лионе, в честь Августа, хотя раньше праздник отмечали в честь бога Луга. Этот праздник был здесь романизирован, как и в Британии, где его название выглядит как «Гоэлаоуст», «Гулаустус» и «Гвил Авст», теперь «августовский праздник», но раньше «праздник Августа», что заменило название, соответствовавшее Лугназаду.

Кормак объясняет название «Лугназад» как праздник Луга Мак Этлена, отмечаемый им в начале осени, а в «Реннес Диндсенхас» его происхождение объясняется тем, что кормилица Луга Таильтиу умерла в календы августа, и Луг руководил траурным собранием, которое стало проводиться ежегодно в этот день на ее могиле. Таким образом, Луг был основателем своего собственного праздника, ибо то, что это был его, а не Таильтиу, праздник, ясно из того, что с этим праздником связано его имя. Лугназад был языческим праздником урожая, часть ритуала которого передалась Самайну. Люди радовались богу Солнца – возможно, Луг обладал этим характером, – который помогал им выращивать то, от чего зависела их жизнь. Также в этот праздник заключались браки, возможно, потому, что люди имели теперь больше свободного времени и больше средств для вступления в брак. По-видимому, праздничное веселье сочеталось с любовными утехами, сельскохозяйственные регионы были печально известны своей безнравственностью. Некоторые свидетельства указывают на связь этого праздника с браком Луга, хотя он был аллегоризирован. Возможно, мы имеем здесь намек на обряд священного брака с целью магического оплодотворения полей перед лицом посева в следующем году.