Джон Уайт - Индейцы Северной Америки. Быт, религия, культура

К сожалению, хотя это событие позволило добывать продовольствие на значительно более обширной, чем прежде, территории, а также внесло в жизнь свежую струю и сделало ее более интересной и разнообразной, оно имело и серьезные отрицательные побочные эффекты. Теперь, во время одного охотничьего сезона, племя с легкостью покрывало расстояние в 800 км, в то время как раньше оно было в состоянии преодолеть расстояние в 10 раз меньшее. Такая мобильность приводила к увеличению вторжений на территории соседних племен и, как следствие, к росту вражды и междоусобиц. Племена, которые и до этого были воинственными и занимались грабежом, теперь стали еще более агрессивными. Это событие подтолкнуло ряд племен, занимавшихся сельским хозяйством, оставить это требующее кропотливого труда и заботы занятие; охваченные ражем «лошадиной лихорадки», они вышли на большую дорогу и стали на путь грабежа и разбоя. Однако самое худшее состояло в том, что самые распущенные и разнузданные племена, в которых возобладало разрушительное, «фаустовское» начало, стали яростно и неистово истреблять бизонов только лишь для того, чтобы дать выход своей разрушительной энергии, так сказать, для удовольствия. Эта бессмысленная бойня серьезно сократила поголовье и существенно подорвала важнейший для индейцев источник продовольствия.

Это действительно была лихорадка, можно даже сказать, своего рода помешательство! Индейцы, особенно жившие на равнинах, буквально потеряли голову из-за лошадей. И если в 1650 г. в их распоряжении было лишь очень небольшое количество этих животных, то спустя двадцать лет оно резко возросло. Лошадей в Северную Америку привели с собой испанцы: в 1540 г. вице-король Новой Испании разрешил Васкесу де Коронадо со своим отрядом перейти Рио-Гранде и совершить вооруженный рейд по неизведанной территории, лежавшей к северу от Мексики. Коронадо надеялся найти сказочные «семь городов Сиболы», где дворцы и даже дома якобы были сделаны из золота, а богатство их могло сравниться с богатством недавно покоренной испанцами империи инков. Коронадо не нашел Сиболы, поскольку ее просто не существовало [29].

Поход Коронадо сопровождался тяжелыми боями; ему и его отряду пришлось вынести все трудности напряженных и тяжелых переходов, пока они достигли территории современного Канзаса. Оттуда Коронадо вернулся в Мехико, получив смертельную травму – его лягнула лошадь.

Возможно, часть лошадей из отряда Коронадо убежала и осталась в прериях. То же самое, вероятно, произошло и во время новых походов испанцев, которые возглавляли соответственно Камускадо в 1581 г., Эспейо в 1581–1582 гг. и Кастанья де Coca в 1590–1591 гг. Но больше всего лошадей на североамериканской территории оказалось в результате крупного похода Хуана де Оньяте в 1598 г., в ходе которого была окончательно сформирована провинция Нью-Мексико со столицей в Санта-Фе.

Индейцы, впервые увидев людей верхом на лошадях, были так же напуганы, как и ацтеки, впервые увидевшие верховых испанцев из отряда Кортеса в 1519 г. Им казалось, что и человек, и лошадь представляют собой единое существо – наподобие кентавра. Поэтому, как и ацтеки, они в панике бежали. Столкнувшись с лошадьми уже позднее, они поначалу не испытывали никакого желания ездить на них; в период с 1600 по 1680 г. индейцы, судя по всему, употребляли в пищу тех бесхозных лошадей, которых им удавалось поймать. Позднее, однако, они поняли, что лошадей можно с большой пользой использовать на охоте, а также в качестве тягловой силы.

Поворотным пунктом в освоении лошади стал 1680 г., когда индейцы пуэбло подняли восстание против хозяйничавших на их земле поработителей-испанцев, разгромили их хорошо укрепленные гарнизоны и гнали врага на юг – через Эль-Пасо и Чиуауа вплоть до самого Мехико. Все имущество испанцев, включая множество лошадей, оказалось в руках индейцев. К тому времени, как испанцы вернули контроль над этим районом в 1692 г., индейцы пуэбло вполне овладели искусством обращения с лошадьми.

На востоке индейцев познакомили с лошадьми английские и французские переселенцы. Для рыбаков, земледельцев и лесных охотников этих районов лошади не играли сколько-нибудь серьезной роли, поскольку местные природные условия не были благоприятны ни для разведения лошадей, ни для их использования. Лошади стали настоящей страстью для индейцев прерий и центральных районов; они предпочитали породы лошадей, выведенных испанцами, добывая их в Техасе и Нью-Мексико: лошадей либо покупали, либо крали.

Вдоль границы между Техасом и Нью-Мексико располагается первая, «пограничная» группа индейских верховых племен: это навахо, апачи, команчи и юты. На втором «ярусе» находятся осейджи, кайовы, шайены и арапахо. На третьем – пауни, кроу, шошоны, а также сиуязычные племена, в том числе дакоты, манданы и хидатсы. Далее следуют племена, расположенные в районе американо-канадской границы и в Канаде: кри, черноногие, оджибвеи, а также неперсе – признанные мастера коневодства, известные своими великолепными лошадьми апалусской породы. Однажды появившись на территории Северной Америки, лошадь с 1650 по 1800 г. стремительно покорила весь континент, не уступая в этом по скорости автомобилю и самолету.

Почему-то считается, что индейцы не пользовались седлами. Это не так. Многие племена делали европейского типа седла из шкур, причем в своей собственной своеобразной манере, с изысканно разукрашенными тороками по бокам лошади. Также не соответствует действительности утверждение, что верхом ездили только мужчины. В некоторых племенах среди женщин и девушек встречались так же страстно преданные лошадям и умевшие так же искусно с ними обращаться, как и мужчины.

Вместе с лошадьми появилось и огнестрельное оружие. Это были те подарки индейцам от белого человека, которые с одинаковой силой сделали две огромные пробоины в сложившемся с древних времен укладе и образе жизни американского индейца.

Огнестрельное оружие принесло с собой те же отрицательные последствия, что и появление лошади. Оно делало агрессивных людей еще агрессивней; оно подхлестнуло тенденцию к ставшему теперь еще более легким бессмысленному и безответственному истреблению животных. Вначале испанцы, первыми появившиеся на американской территории, старались, чтобы огнестрельное оружие не попадало в руки индейцев. Но индейцы все равно его доставали: либо крали, либо забирали у убитых ими белых поселенцев. В этой связи, как бы странно это ни выглядело, было решено официально поставлять индейцам то, что они так страстно желали получить. При этом придерживались той же логики, что и США и европейские страны, продающие сегодня оружие на Ближний Восток и в Латинскую Америку. Если оружие в любом случае купят если не у вас, так в другом месте, то лучше продавать самому, получая при этом и прибыль и привязывая к себе покупателя, контролируя объем и каналы поставки оружия и запчастей. Испанцы, англичане и французы старались продавать индейцам ружья низкого качества. Иногда они вообще были негодными к применению, поскольку многим племенам ружья были нужны лишь для демонстрации, чтобы поднять таким образом свой авторитет и закрепить высокий статус. К тому же индейцы не умели делать порох и патроны и зависели в этом полностью от европейских колонистов. Индейцы также не умели чинить купленное оружие, и в случае поломки им приходилось обращаться к белым поселенцам. Есть немало рассказов о том, как сбитые с толку индейцы в ярости разбивали ружья о деревья или камни подобно тому, как ломает свою клюшку раздосадованный гольфист. Следует также отметить, что, в отличие от колонистов, знакомых с ружьями с колыбели, индейцы, не имея соответствующих традиций, редко становились хорошими стрелками. К тому же они не хотели расходовать пули и порох на тренировочную стрельбу.