Джордж Капоши - КГБ в ООН

Тем временем Бутенко продолжал томиться в камере. Права выхода под залог он не получил. Затем последовал еще один неожиданный ход. Окружной судья Энтони Т. Огелли потребовал, чтобы Бутенко был направлен в «соответствующее федеральное учреждение», чтобы определить, позволяет ли состояние его психики предстать перед судом.

Как это ни странно, такое ходатайство по поводу Бутенко было внесено Стивеном Маскалерисом, его защитником. Ходатайство основывалось на свидетельстве двух врачей, которых Маскалерис попросил осмотреть его клиента. Бутенко с такой яростью отреагировал на это, что тут же отказался от услуг своего защитника: он решительно не хотел проходить экспертизу.

Привычная рутина отсрочек, связанная со сбором доказательств и подготовкой к столь масштабному процессу, вынуждала постоянно откладывать дату его начала, которая в конце концов была отнесена на осень 1964 года.

Помощник прокурора Джаффе предвидел долгие и сложные судейские баталии, которые продлятся не менее месяца. Он правильно оценил уровень их сложности, но что касается их продолжительности, ошибся ровно наполовину. Суд длился два месяца.

Он начался 5 октября 1964 года в федеральном суде Ньюарка под председательством судьи Огелли. Предстояло из пятисот кандидатов выбрать состав суда присяжных. Поскольку все помнили недавнее решение суда в Бруклине не выдвигать обвинения против Александра Соколова и его жены, вопрос, не поступит ли правительство точно так же и в истории с Бутенко и Ивановым, продолжал висеть в воздухе. Согласится ли правительство представить домашние адреса тайных агентов, которых обвинение предполагает вызвать свидетелями против Бутенко и Иванова?

Реймонд А. Браун из Джерси-Сити, новый адвокат Бутенко, и Самуэл Ларнер из Ньюарка, защищавший Иванова, пообещали, что потребуют полной информации о домашних адресах свидетелей. Более того, оба юриста дали понять, что потребуют отсрочки процесса, ибо сомневаются, что их клиентов ждет справедливое и беспристрастное рассмотрение дела, поскольку общественное мнение резко возмущено провалом процесса в Бруклине.

Судья Огелли, который был нескрываемо обеспокоен отказом правительства представить данные свидетелей на суде в Бруклине, хотя, в соответствии с требованиями закона сташестидесятидевятилетней давности, оно было обязано это сделать, с самого начала недвусмысленно дал понять обвинению, что у него нет иного выбора, кроме как представить требуемый список.

Помощник прокурора Джаффе, который возглавлял команду обвинения, ко всеобщему удивлению, передал перечень из восьмидесяти девяти фамилий предполагаемых свидетелей, адреса которых были во всех концах земли, даже в таких ее отдаленных краях, как Гренландия, Дания и Норвегия. Список включал тридцать шесть агентов ФБР и пятерых военных.

Передавая список, Джаффе обратился к защите с просьбой считать эти данные конфиденциальной информацией, «имеющей отношение к национальной безопасности». Защита заверила, что у нее нет намерений наносить урон Соединенным Штатам, но тут же обратилась к прокурору с требованием внести в список трех изгнанных из страны советских дипломатов, дав понять, что это может послужить основанием для снятия обвинения.

– Мы должны иметь возможность поговорить с этими людьми, – сказал Браун, защитник Бутенко.

Ларнер, адвокат Иванова, выступил с утверждением, что правительство, приняв решение выслать трех красных, лишило ответчиков одного из их основных прав, гарантированных шестой поправкой, – встретиться с полным составом свидетелей, которые должны быть доставлены в суд хотя бы принудительным образом. И теперь правительство не имело права судить Иванова и Бутенко.

Именно такое решение и было причиной, по которой дело против Вилли Хирша вылетело в трубу после того, как Игорь Яковлевич Мелех был выставлен в Москву.

Судья Огелли, которому были свойственны гнусавый акцент Джерси-Сити и привычка тыкать карандашом в сторону того, к кому он обращается, пообещал юристам, что примет соответствующее решение. И объявил его 24 октября, когда суд присяжных из восьми женщин и четырех мужчин занял свои места.

– Государственный департамент, – сообщил Огелли, – руководствуясь принципами дипломатического права, имел основания принять такое решение… Но я считаю, в нашем распоряжении нет доказательств, свидетельствующих, что трое изгнанных дипломатов добровольно дали бы показания в суде.

Посему он отказался отвергнуть обвинение.

Во вступительном заявлении прокуратура сообщила присяжным, какое важное значение для безопасности Соединенных Штатов и в мирное, и в военное время имеет проект 465b командования стратегической авиацией.

– В соответствии с его основными задачами, – заявил Джаффе, – командование силами стратегической авиации имеет возможность без промедления привести их в состояние готовности, поддерживать в надлежащем состоянии оружие, имеющееся в его распоряжении и, основываясь на информации, уже имеющейся в системе и продолжающей поступать в нее, принимать правильные тактические решения.

Джаффе рассказал присяжным, что Бутенко имел доступ ко всей документации проекта и что вместе с тремя депортированными русскими дипломатами из ООН Бутенко с Ивановым приняли участие в заговоре, чтобы «получать, изымать и передавать» в СССР информацию, имеющую отношение к системе руководства и контроля сил стратегической авиации.

После того как обвинение изложило свое видение дела, через место для свидетелей прошла вереница агентов ФБР, принимавших участие в операции выслеживания и ареста.

Агент Шмальц рассказал присяжным, как 21 апреля 1963 года на автостоянке супермаркета в Клостере он следил за встречей Павлова и Бутенко, наблюдая за ними в бинокль, и как он обратил внимание на нью-йоркский номер машины 2К-3078… Томас Джеймс изложил, как 26 мая 1963 года, прослеживая путь Бутенко от его дома в Ориндже, он убедился, что Бутенко приехал на то же место для встречи с Павловым, а двое других стояли неподалеку… Роберт Хейнс рассказал, что на следующий день он увидел, как Павлов с красновато-коричневым чемоданчиком под мышкой выходил из дверей советской миссии в Манхэттене, а через пять минут из тех же дверей вышел Иванов… Агент Андерсон вспомнил то время, когда, притаившись в квартире над гаражом рядом с автостоянкой за домом Бутенко, он видел, как инженер садится в машину, держа тот красновато-коричневый чемоданчик, который Хейнс вчера заметил у Павлова. Защита выразила сомнение, каким образом наблюдатель мог заметить в сумерках – было без пяти семь – такие подробности, но агент объяснил, что освещения из окон соседнего дома и света из салона машины Бутенко было более чем достаточно… Агент Доуд рассказал, как он проследовал за Бутенко к месту встречи с русскими у железнодорожной станции Энглвуда… Агент Графаньини поведал, как он увидел троих русских, ожидавших Бутенко на платформе, и опознал в них Иванова, Павлова и Ромашина… Агент Муди уточнил кое-какие детали в его показаниях.