Дэвид Ирвинг - Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945

К тому времени, когда началась операция по окружению Бреслау, в том городе оставалось только 200 тысяч граждан; большая часть населения бежала в Дрезден и другие большие и малые города рейха. Из остававшихся жителей Бреслау 40 тысяч были обречены на смерть в ходе жестоких уличных боев и налетов советской авиации. События на востоке предвещали недоброе для будущего Дрездена, и только военнопленные, не разделявшие общего благодушного настроения в городе, похоже, осознавали уязвимость Дрездена в качестве центра транзита беженцев.

«Хотя Бреслау находится строго на востоке от нас, – записал один пленный в Дрездене 28 января, – железную дорогу не бомбят, и движение по ней немцев проходит вполне беспрепятственно. Вызывает удивление такая организация с нашей стороны или со стороны русских. Не знаю, с какой из них!»

Впечатляющий темп советского наступления на востоке, сопровождавшегося приказами советского командования, провозглашавшего падение одного города на востоке рейха за другим, не могли не стать для западных союзников более чем обескураживающими. Было очевидно, что долгожданная Ялтинская конференция союзных держав, от которой во многом зависело будущее послевоенной Европы, открывалась в сопровождении широкомасштабной демонстрации советской военной мощи. По сравнению с успехами советских маршалов Конева и Жукова в Восточной Пруссии и Силезии достижения западных союзников в Италии и последние боевые действия в Арденнах должны были казаться весьма незначительными.

Когда открылась Ялтинская конференция, было очевидно, что политическим лидерам Запада под давлением обстоятельств придется договариваться с позиции силы. В сложившихся условиях было естественно, что правительства союзников должны окончательно объединить свои силы бомбардировочной авиации и таким образом произвести впечатление на Советский Союз. И хотя отдельные участки Западного фронта колебались, на Германском «внутреннем фронте» наступление союзников было столь же сокрушительным, как любое другое предпринятое советскими бронетанковыми войсками на востоке. Британское правительство оказалось в особенно затруднительном положении, когда оно вступило в переговоры с советским премьером: президент Рузвельт, который уже был больным человеком, проявил мало плодотворного участия в судьбе будущих границ Восточной Европы.

Однако зимняя погода в Европе была столь же неблагоприятной для действий бомбардировочной авиации, как и для колонн беженцев, тянувшихся в западном направлении. Она побудила Объединенный комитет разведывательных служб внести дельное предложение по наиболее эффективному размещению сил бомбовой авиации союзников. Это был видоизмененный план, разработанный до этого под кодовым названием «Удар грома».

В июле 1944 года начальники штабов обсудили возможность того, чтобы Берлин был выбран в качестве цели для удара «сокрушительной силы», подрывающего моральный дух военных, политиков и мирных граждан. Предложение было выдвинуто на рассмотрение премьер-министра, а затем включено в подробный меморандум, представленный начальникам штабов 1 августа. Этот меморандум официальные историки справедливо окрестили «ордером» на проведение дрезденской операции. В качестве альтернативы Берлину вся мощь атаки могла бы быть сконцентрирована на одном большом городе, но не на Берлине, что привело бы к колоссальным разрушениям. Эффект был бы особенно сильным, если бы это был город, до сих пор относительно не пострадавший.

По мнению министерства иностранных дел, управления политической войны и министерства экономической войны, с которыми обсуждался «Удар грома» и получил принципиальное одобрение, такая атака могла ускорить неотвратимую победу или склонить чашу весов в ее пользу.

Но по совету Объединенного комитета по планированию этот план был отложен до того времени, когда Объединенный комитет по разведке посчитает складывающиеся обстоятельства благоприятными. В докладах 25 января 1945 года Объединенный комитет по разведке представил подробную оценку нового советского наступления на Восточном фронте, в свете которого «Удар грома» был пересмотрен. По мнению комитета, поддержка, которую силы стратегической бомбардировочной авиации союзников могли себе позволить оказать русским в течение последующих нескольких недель, оправдывала срочное рассмотрение возможностей использования их таким образом. В этом докладе от 25 января делался особый упор на необходимость сосредоточиться на объектах нефтяной промышленности. Бомбежка танковых заводов, которые снабжали танковые дивизии машинами, отправляемыми прямо на фронт, должна была стоять хотя бы на втором месте после первостепенной атаки на нефтяные объекты. Наконец, комитет доложил о возможности вмешательства в попытки немцев спешно отправлять подкрепление на Восточный фронт (хотя это, конечно, едва ли было серьезной угрозой на данном этапе войны, как мы видели выше по реакции Гитлера на просьбу Гудериана). Комитет предложил подвергнуть бомбардировке коммуникации, и в особенности «интенсивной и продолжительной бомбардировке» – Берлин. Однако это был первый доклад, привлекший особое внимание к возможности оказания поддержки русским на Восточном фронте, и, хоть и поставленная на последнее место, атака коммуникаций была обсуждена в этом контексте.

Во втором докладе Объединенного комитета по разведке «Удар грома» рассматривался более подробно в качестве средства оказания поддержки русским, поскольку изначальный план сокрушительного удара для подрыва морального духа, как в нем утверждалось, не стал бы решающим, даже будучи соотнесен во времени таким образом, чтобы совпасть с благоприятным этапом наступления русских. Один из недостатков подобного рода доклада, и в этом нет вины комитета, состоит в том, что советский Генеральный штаб не ставил западных союзников заранее в известность о своих предстоящих военных операциях. Крупное наступление советских войск началось, если вспомнить, 12 февраля, но только 25 января Объединенный комитет по разведке опубликовал подробные доклады о нем. Можно заметить, что минимальная задержка хотя бы на 13 дней перерыва между началом нового наступления русских и самого раннего «одновременного» нанесения «Удара грома» по германскому городу не способствовала утверждению тесного взаимного сотрудничества между Западом и Востоком, а скорее наоборот.

Объединенный комитет по разведке полагал, что, если такая атака планируется в связи с той обстановкой, которая преобладала на Восточном фронте, силы стратегической бомбардировочной авиации все же еще могли оказывать поддержку советскому наступлению таким образом, который, по крайней мере, показал бы немцам, что взаимное сотрудничество между Востоком и Западом – реальность (немцы использовали бы любой разлад между союзниками). Огромное замешательство могло бы произойти за позициями немцев в случае осуществления атаки на переполненный беженцами Берлин. Огромный поток беженцев из подвергнутого воздушному удару Берлина прибавился бы к уже хлынувшим на запад с захваченных советскими войсками территорий переселенцам. Это, несомненно, «создало бы препятствия упорядоченному движению войск на [Восточный] фронт и сковало германскую военную и административную машину». В дополнение к этим тактическим соображениям в этом втором докладе комитета выражалось мнение, имеющее значение ввиду предстоящей Ялтинской конференции о том, что, возможно, есть «политическая ценность» в демонстрации русским «наилучшим открытым для нас способом» желания оказать им поддержку в текущем наступлении.