Джеймс Комптон - Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941

Проходили месяцы, полные напряжения, а выводы генерала оставались незыблемыми. Возьмем, к примеру, производство самолетов. В апреле 1940 года Беттихер сообщил в Берлин о том, что США обещали поставить союзникам самолеты. Он считал, что это будет сделано для того, чтобы поднять их боевой дух и избавиться от безработицы в стране. Беттихер полагал, что в настоящее время промышленность не сможет резко увеличить производство самолетов, а потребности в них для обороны Америки смогут быть удовлетворены не раньше лета 1941 года. Он сообщал также, что американские генералы выступают против любых операций за пределами Западного полушария. Так, по словам генерала, «Генеральный штаб снова продемонстрировал свою объективность на фоне всеобщей политической травли».

В мае Беттихер был уверен, что командование американской армии оказывает на решения Рузвельта не меньшее влияние, чем чиновники Госдепартамента. Поэтому он решил, что вступления Америки в войну можно не опасаться, если, конечно, не возникнет прямая угроза Западному полушарию. Заявления о том, что США вступят в войну, если возникнет угроза поражения Англии, были охарактеризованы им как «пропагандистский лозунг». Беттихер признавал, что американцев очень беспокоит, как обстоят дела в океане, но это был Тихий, а не Атлантический океан. И хотя сами военные предупреждали о том, что, если Гитлер захватит страны Центральной Европы, престижу Германии будет нанесен большой урон, атташе полагал, что причин для тревоги нет, поскольку даже американцы скандинавского происхождения не слишком рассердились на Германию за ее вторжение в Норвегию. «Здешние жители, – радостно писал он, – отнеслись к этому с пониманием».

Атташе всегда подчеркивал, что в Америке идет постоянная борьба между политиками и военными. Он сообщал, что генералы играют «ведущую роль» во внешней политике, хотя и признавал, что влияние «политических болтунов нельзя ни в коем случае списывать со счетов». К примеру, среди руководителей американской армии и флота никто не верил в победу союзников. Только плутократы сохраняли надежду. Причиной того, что американские военные не сомневаются в победе Германии, Беттихер считал личное присутствие Гитлера на фронте и тот факт, что в Америке в открытую сравнивают фюрера с Джорджем Вашингтоном. Более того, американцы только начинают прозревать, поскольку они, к сожалению, находятся под сильным влиянием пропаганды, не сообщающей им всей правды. Эти благоприятные тенденции были «предвестниками пробуждения нового мышления», которое уже появилось в армии и народе, но не в прессе.

Однако пробуждение народа вызвало тревогу среди «еврейских мастеров закулисных махинаций» (это было одно из самых любимых выражений генерала), и, чтобы одурачить американский народ, они пустили в ход два пропагандистских трюка: во-первых, миф о немецкой «угрозе», нависшей над Азорскими островами, Гренландией, Бермудами и Латинской Америкой, а во-вторых, стали раздувать шпиономанию. Все это, однако, ни к чему не привело, поскольку только «Генеральный штаб» смотрит на вещи объективно, а народ никогда не пойдет против своих военных руководителей. Трудно было придумать лучшее подтверждение мифу Гитлера о том, как народ, защищая интересы своей страны, сплачивается вокруг военных и отвергает измышления еврейско-плутократической прессы и политиков.

24 мая Берлин получил новые подробности о положении дел в Америке в изложении Беттихера. Описывая то, что любил называть «столь ценным для нас американским элементом», он чуть не лопается от радости. Американские военные писатели очень эффектно насмехались над английской пропагандой по поводу ее сообщений о слабости немецкой армии, и развитие событий привело к тому, что мнение военных стало преобладать над мнением политиков. В приведенном ниже отрывке Беттихер, чуть ли не впадая в лирический тон, пишет: «Кажется, в Америке повеяло свежим ветром немецкого духа с полей сражений во Франции и Бельгии. Люди уже примирились с мыслью о поражении союзников; ходят слухи о том, что немцы захватили английский флот. Особые надежды вселяет тот факт, что деловые круги Америки обсуждают, что нужно будет сделать после победы Германии. Если их интересы от этого не пострадают, то заправлять делами в стране будут они. Если же будут затронуты их интересы, то верх возьмут евреи и масоны. Таково мышление американцев», – в заключение писал генерал.

События июня никак не повлияли на убеждения атташе. Вступлению в войну Италии, писал он, уже вынесен в военных кругах приговор, поэтому волноваться по поводу того, как прореагирует на это Америка, не стоит. Не поколебала оптимизма генерала и речь Рузвельта о перевооружении армии, произнесенная в том же месяце. Подобными «громогласными и помпезными заявлениями» администрация Рузвельта пытается запугать страны оси, рассчитывая на то, что дипломатические миссии в Вашингтоне сообщат своим правительствам о неизбежности вмешательства Америки в войну.

Во время предвыборной кампании летом того же года Беттихер был очень расстроен заявлениями администрации. В августе он с возмущением писал, что «ключевые позиции в американских военных силах заняли теперь еврейские элементы». Генерал Джон Першинг, например, стал «марионеткой в руках Рузвельта, иными словами, евреев». Першинга Беттихер сравнил с «богато одаренным [полковником Чарльзом] Шмитбергом». Приняв подобный курс, администрация теперь создает «милитаризованное государство с Рузвельтом в качестве диктатора во главе». Однако договор о передаче в аренду эсминцев его ничуть не обеспокоил. Это не должно тревожить Германию, поскольку Соединенным Штатам «еще долго идти» по пути подготовки к войне. Все это было просто уловкой, чтобы успокоить англичан. Ведь Рузвельт в конце концов не сдержал своих прошлых обещаний о помощи, а конгресс и военно-морской флот были против передачи эсминцев в аренду.

Когда же, вопреки предсказаниям Беттихера, сделка свершилась, атташе от комментариев воздержался.

В конце 1939 и в начале 1940 года депеши Беттихера стали гораздо менее оптимистичными по тону. В них уже появилось некоторое беспокойство по поводу активной экспансионистской политики Америки, особенно в районе Карибского моря и в Африке. В середине августа он привлек внимание начальства к американским действиям, которые касались французских владений в Западном полушарии и включали в себя подготовку американских десантных войск. Зловещим предзнаменованием, по мнению генерала, стало создание американского консульства в Дакаре, что свидетельствовало об американских интересах в этом регионе.

Главная цель американской политики, писал Беттихер в сентябре, заключается в том, чтобы найти дипломатическое или военное решение тихоокеанской проблемы, если это будет возможно, то с помощью британского флота. «Вашингтон командует, а Лондон выполняет», – заявил он. Переговоры, касающиеся Сингапура, Порт-Артура и тихоокеанских баз, имели целью устрашение Японии, а также подготовку операций в Атлантике. Все это, объяснял он, «позволит освободить моря для крупномасштабной империалистической политики в Атлантике». Ее цель заключается в том, чтобы распространить американское влияние на Западную Африку, контролировать коммуникации между Латинской Америкой и Европой, обеспечить себе базы в Атлантике и укрепить союз с Канадой. Подобное барахтанье в других регионах, в заключение писал генерал, представляло собой нечто вроде односторонней доктрины Монро, которая лучше всего характеризует «безграничное самодовольство американцев».