Джеймс Комптон - Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941

Риббентроп на церемонии подписания пакта не говорил об Америке (возможно, по совету японцев), сведя свою речь к общему предупреждению о том, что любому государству, напавшему на одно из государств оси, «придется иметь дело с объединенной мощью трех стран, с населением в двести пятьдесят миллионов человек». За два дня до этого, однако, в письме графу Шуленбургу, немецкому послу в Москве, он был более откровенен: «Этот союз направлен исключительно против американских поджигателей войны. Его главная цель – привести в чувство людей, требующих, чтобы Америка вступила в войну. В договоре эта задача не будет упомянута, но о ней легко можно будет догадаться по контексту».

Не менее трех японских государственных деятелей разделяли мнение Риббентропа, хотя один из них после войны отказался от него. Грю, Халл и Рузвельт сразу же поняли, что пакт направлен против Америки. Показания немецких дипломатов на суде тоже подтвердили, что соглашение было составлено против США, хотя и подчеркивали его оборонительный характер [121].

Соглашение и вправду носило в своем роде оборонительный и превентивный характер. Главной его целью было не спровоцировать США на вступление в войну, а, наоборот, удержать их от этого. Это, однако, не умаляет того факта, что Соединенные Штаты, по мнению участников пакта, должны были безучастно наблюдать, как агрессоры захватывают одну страну за другой. Постоянное упоминание в тексте о новом порядке свидетельствовало о том, что этот пакт был заключен для того, чтобы никто не мешал агрессорам устанавливать в захваченных странах этот новый порядок. Более того, как мы увидим в следующих главах, оборонительный характер соглашения не помешал Германии навязывать своему партнеру курс, который и привел его к столкновению с Соединенными Штатами. Япония проводила этот курс все те несколько недель, которые предшествовали нападению на Пёрл-Харбор. И наконец, нет никаких сомнений в том, что «оборонительный» пакт легко мог стать «наступательным», если бы страны оси добились победы.

Не все условия соглашения были отражены в тексте. В добавление к нему Отт и Мацуока обменялись нотами, которые выявили непрочный характер японских обещаний. В письме Отта Мацуоке от 27 сентября после обычных пышных фраз («новая решающая фаза в мировой истории») немецкий посол заверил японского министра, что если Япония подвергнется нападению, то Германия будет считать своим долгом предоставить ей «полную поддержку и помочь ей всеми военными и экономическими средствами». Немцы, вероятно, надеялись, что японцы в ответ на это дадут аналогичное обещание, но жестоко просчитались. Мацуока ответил, что он «с радостью» прочитал послание немецкого посла.

Гораздо более серьезной проблемой было то, что японцы вносили в условия договора оговорки. Это подтверждают стенограммы заседаний кабинета 16 и 26 сентября, во время которых они оставили за собой право самим определять сроки выполнения условий договора. «В этом случае наша империя сможет действовать независимо». В ту пору существовало три уровня реальности в рамках пакта: текст, известный всем, ноты, которыми обменивались правительства, и соображения японцев, известные только им самим [122]. Эти три уровня давали им возможность для дипломатически-толковательных жонглерских трюков, как назвал эти действия один исследователь, которые они применяли, когда это было нужно.

Пока велись переговоры о заключении пакта, Грю телеграфировал в США, что японцы начинают понимать, что Германия никогда не сможет разбить Британию, и все это благодаря американской помощи.

После известия о передаче в аренду эсминцев немецкие победы, согласно свидетельству посла, перестали ударять им в голову, как «крепкое вино». И не только это, японцы начали даже «сомневаться, не создаст ли окончательная победа Германии новой угрозы для их экспансионистской программы» [123]. То, что Риббентроп, не питавший особых иллюзий в отношении Японии, не смог с первой попытки заставить японцев ясно изложить свои обязательства, является еще одним доказательством, что для Берлина пакт был лишь пропагандистским трюком, обставленным как военный союз. Если бы он оказал надлежащее впечатление на Америку, японские оговорки в случае войны стали бы помехами к его осуществлению, как еще в июле говорил Гитлер. Но до этого дело не дошло. Союз стран оси продемонстрировал свою неэффективность еще до начала 1941 года.

Соглашение по сути своей было самым настоящим блефом и игрой. Ставкой в этой игре была быстрая немецкая победа над Британией, а блеф был направлен против Америки. Игра сорвалась, а Соединенные Штаты ничуть не испугались. Удар трех стран, который должен был вывести из игры американское правительство, имел обратный эффект – он сыграл Рузвельту на руку, придав дополнительный вес его заявлениям о существовании мирового заговора. Узнав о заключении пакта и о том, что, поверив слухам о том, что помимо него достигнуты были далекоидущие секретные соглашения, американцы отреагировали совсем не так, как ожидал Гитлер и надеялись японцы. Грю еще во время переговоров послал из Токио свою «телеграмму, которая получила зеленый свет», предложив проводить в отношении Японии более «позитивную» политику, даже если это и приведет к войне. После этого сразу же последовало введение эмбарго на сталь, новый заем Китаю, переговоры англо-американских штабов, усиление американского флота на Филиппинах и эвакуация американских граждан из контролируемых Японией районов Азии. Энергичная и дерзкая речь Рузвельта по случаю Дня Колумба в октябре вовсе не производила впечатления речи запуганного человека.

Резкие заявления японских чиновников, содержавшие угрозы в адрес США и включенные в пакт, только усилили решимость американцев, а Берлину было заявлено, что связь Германии с Японией привела к тому, что гнев США обратился теперь и на них. Гитлер мог сказать в октябре, что американцы «получили предупреждение» и что влияние изоляционистов усилилось, но все заявления фюрера на фоне убедительной победы Рузвельта в ноябре оказались пустым звуком. Все дело заключалось в том, что ни желание Гитлера отвлечь внимание США от Атлантики, ни план Мацуоки заставить Америку согласиться со статус-кво в Тихом океане не увенчались успехом.

Немцы могли утешать себя надеждами, что американская помощь поступит в Англию слишком поздно из-за налетов немецких ВВС, что мощь Германии не позволит Америке совершить военное вторжение в Европу, что заслон из немецких подводных лодок сделает вступление США в войну «совершенно бессмысленным». У японцев же не было и этого утешения. Во-первых, Соединенные Штаты представляли для них непосредственную военную угрозу, и беспокойство Токио по поводу американской политики в октябре значительно усилилось. Во-вторых, японцы надеялись, что пакт предоставит им благоприятные возможности для экспансии в южном направлении и в особенности поможет им решить китайский вопрос, а также заключить соглашение с СССР. Но пакт оказался столь же бесполезен в этих вопросах, как и в отношении Америки. Германия по просьбе Японии оказывала сильное давление на Китай, но Чан Кайши, так же как и Рузвельт, не испугался пакта, и китайский «инцидент» продолжался, причем помощь Англии, Америки и Советской России Китаю все увеличивалась.