Мортимер Уилер - Древний Индостан. Раннеиндийская цивилизация

Конечно, это не означает, что медные клады не несут никакой полезной информации о тех, кто использовал эти орудия. Так, топоры длиной до 30 сантиметров и весом 2,5 – 3 килограмма могли быть прекрасным орудием дровосека. Зазубренные гарпуны, сделанные, возможно, на основе соответствующих аналогов из камня и кости, говорят об активном рыбном промысле и заготовке продовольствия в тех местах, где они были найдены. Они, вероятно, также использовались в охоте на крупных животных, в частности на носорога. Об этом свидетельствуют, как напоминает Б.Б. Лал, недатированные рисунки, обнаруженные в пещере в районе Мирзапур в долине Ганга к юго-западу от Банараса. Незазубренные наконечники копья и сейчас используются индийскими крестьянами в мирной повседневной жизни в качестве шила. Для использования в военных целях предназначались только мечи, но, возможно, их ношение скорее должно было указывать на ранг владельца, чем говорить о постоянной угрозе нападения. В целом можно сказать, что орудия медных кладов принадлежали полукочевым сообществам, занимавшихся собирательством и заготовлением продуктов; способных расчищать территорию от джунглей; занимавшихся, возможно, чем-то вроде возделывания участков земли (хотя мы этого точно не знаем), но в основном живших охотой и рыбной ловлей. Такой образ жизни был характерен для многих индийских племен и в более поздний период.

Некоторые исследователи высказывали мнение, что наличие «складов» с медными орудиями на большой территории «само по себе говорит об отсутствии ощущения безопасности и наличии экономической нестабильности и могло означать, что беженцы из долины Инда не могли мирно и спокойно жить в течение сколько-нибудь длительного периода времени, поскольку все более активно осуществлялись вторжения ариев, которые, захватив Хараппское царство, теперь рвались в долину Ганга». Подобные выводы выходят за рамки имеющегося на сегодня материала и являются явно натянутыми. Судя по тому, что найденные медные орудия характеризуются высокой степенью специализации и высоким качеством, а также что они обнаружены на покрытой джунглями территории, охватывающей более 1600 километров, можно сделать вывод, что их изготовляла группа мастеров и умельцев, которые, возможно (как и в других частях мира), были странствующими мастерами. Причины, побудившие их переходить с места на место, порой бросая товар, – это, скорее всего, обычные причины, связаны ли они с людьми или с дикими животными, заставлявшими умельцев странствовать в то суровое время. Поэтому не надо придумывать какие-то сверхсерьезные причины, типа нашествия ариев, для объяснения подобных встречавшихся время от времени трудностей и потерь.

Согласно имеющимся данным, около 1000 г. до н. э. в бассейне Ганга и на холмах Ориссы очень активно развивалось кузнечное ремесло с работой по металлу, причем в исполнении мастеров-индивидуалов, которые до этого занимались охотой и, возможно, жили в деревянных поселениях, возведенных на очищенных от джунглей участках [113]. Поскольку эти сообщества были недостаточно многочисленны и богаты, чтобы нанимать мастеров-индивидуалов, они старались подражать искусству странствующих мастеров, с которыми у них действительно наблюдается много общего. Источники происхождения этих ремесел еще до конца не выяснены; можно предположить их связь с традициями работы с металлом, существовавшими в северо-западных районах Индостана (как в бассейне Инда, так и за его пределами), хотя было бы неудивительно, если бы обнаружилось, что источники находятся на севере и северо-востоке, в том числе и по ту сторону Гималаев. Эта неопределенность, отражающая пробел наших сегодняшних знаний, отнюдь не исключает и того, что своим качеством изделия медных кладов обязаны в значительной степени мастерству самих гангских медников. Археологи в своих поисках первоисточника могут просто упустить из виду, что предмет их поисков, возможно, лежит у них под ногами.

Теперь перейдем к знаменитым городским поселениям, появившимся в долине Ганга в течение 1-го тысячелетия до н. э., в которых равномерно представлены элементы культуры, оправдывающие название «гангская цивилизация». Своего рода общим культурным знаменателем для всех этих поселений является присутствие в них образцов культуры «серой расписной керамики» и «северной чернолощеной керамики», описанных в главе 2. Некоторые из этих поселений, даже находясь в разрушенном состоянии и будучи покрыты вековой пылью, какими мы их сегодня и находим, представляют собой действительно впечатляющее зрелище. В районе слияния Ганга и Джамны напротив Аллахабада возвышается величественный холм Джхуси; его изрезанные трещинами бока буквально сочатся черепками знаменитой «северной чернолощеной керамики», относящимися к середине и второй половине 1-го тысячелетия до н. э. Холм до настоящего времени не исследован, но как его важное, ключевое месторасположение, так и размеры говорят о большой ценности информации, которая может в нем содержаться. Существует и много других поселений – от небольшого укрепленного города Бхита в 30 километрах южнее Аллахабада до могущественного Каушамби, расположенного в 50 километрах на запад от Бхиты на берегу Джамны и огромной, столичного типа Матхуры (Муттры), расположенной на этой же величественной реке. Бхита занимает территорию площадью всего 360 квадратных метров, но его холмы заметно возвышаются над равниной. Возможно, он назывался Виччи или Вичиграма – это название видно на нескольких обнаруженных печатях, но проведенные полвека назад лишь на некоторых участках территории поселения раскопки не смогли даже определить его возраст, и только обнаруженные образцы «северной чернолощеной керамики» – СЧК – говорили об исторической ценности этого места. Каушамби, с другой стороны, занимает территорию в 6,5 километра в поперечнике и является одним из крупнейших обнаруженных древних городских поселений Индии. Как до, так и после жизни Будды (500 г. до н. э.) он был столицей царства Ватса, объединившим племена пурана, и здесь был размещен один из столбов с эдиктами царя Ашоки [114]; сейчас этот столб находится в крепости Аллахабада. Небольшие раскопки были проведены здесь в 1937 – 1938 гг., а с 1948 г. здесь постоянно проводятся работы по линии Аллахабадского университета под руководством Дж.Р. Шармы. Полный отчет о результатах работы пока не опубликован; были опубликованы лишь некоторые предварительные заметки.

Защитные крепостные валы высотой более 18 метров, вдоль которых на одинаковом расстоянии друг от друга располагались крепостные укрепления, были сделаны из глины, а снаружи покрыты защитной облицовкой из обожженных кирпичей; когда вся конструкция была обнаружена при раскопках, она производила сильное впечатление. Укрепления были построены до того, как появилась СЧК, но перехлестываются со слоем, относящимся к ее появлению, поэтому определение их примерной датировки как VI в. до н. э. соответствует полученному археологическому материалу. Кирпичная облицовка стен Каушамби напоминает цитадель Хараппы, однако здесь навряд ли можно говорить о сохранении традиций хараппской культуры; идея подобного способа укрепления оборонительных сооружений слишком очевидна, чтобы к ней нельзя было прийти независимо. После первоначального сооружения крепостных стен на них были сооружены прямоугольные башни из обожженного кирпича, которые позже неоднократно обновлялись. Расположенные внутри крепостных сооружений жилые дома с двориками до сих пор не раскопаны, как и большой буддийский монастырь, возможно знаменитый Гхошитарамский, описанный китайским путешественником Сюань Цзаном [115], посетившим эти места в VII в. н. э. Монастырь построен там, где, по преданию, молился Будда, а начало строительства главной ступы археологи относят к тому же столетию, что и смерть Будды. О богатстве города, расположенного на плодородной земле на берегу великой реки, говорят многочисленные терракотовые фигурки, обнаруженные как нынешними археологами-раскопщиками, так и их предшественниками.