Джон Уайт - Боги и люди Древнего Египта

В конце путешествия его ожидало самое суровое испытание: он должен был предстать перед судьями в зале Маат, богини правды (рис. 32). Богиня клала его сердце на одну чашу весов, а на другую чашу помещалось волшебное перо, которое было ее священным знаком. Затем бог Анубис, имевший голову собаки, уравновешивал чаши, а его помощник Тот (имевший голову орла) готовился занести результат взвешивания в свиток папируса. За началом суда торжественно наблюдали 42 члена судебного жюри – по одному на каждый грех, из-за которого египтянина могли лишить права на вечную жизнь. Если сердце и перо уравновешивали друг друга, то это был грандиозный успех. Вперед выходил бог Гор, чтобы ввести счастливца в царство Осириса, повелителя запада, который терпеливо ждал исхода, удалившись в свое святилище. Однако если сердце оказывалось тяжелее пера, то несчастье было неотвратимо. На сцене появлялась зловещая фигура Пожирателя – отвратительного животного с головой крокодила, передней частью туловища – льва, а задней – бегемота, который ломал кости, грыз плоть и выпивал кровь несчастного грешника.

Рис. 32. Анубис, бог с головой собаки, под присмотром Пожирателя взвешивает сердце умершего на Весах Правды

Рис. 33. Фрагмент росписи гробницы фиванца

Совершенно очевидно, что путь на небеса был сопряжен с мучениями и опасностью. Мы опять задаемся вопросом: это ли удел счастливого народа? Мы можем только сказать, что Священные поля, если туда добраться, стоили всех этих мучений. Жизнь там была просто удивительной. Да к тому же священнослужители многих древних цивилизаций вообще не давали людям надежды попасть на небеса. Доказательством служат слова псалмов: «Мертвые не возносят тебе хвалу, о повелитель, и не уходят они в царство молчания». Другие предлагали своей пастве рай, который мало отличался от ада: именно таким было обиталище мертвых душ у вавилонян, где усопшие пили отвратительную воду, ели отходы и вдыхали миазмы. А вот счастливцы египтяне могли наслаждаться вечной жизнью на Священных полях встреч и подношений, где они были окружены своими близкими, могли свободно гулять по сияющим лугам и плавать вверх и вниз по течению Нила в компании друзей. Они даже не сомневались относительно того, каким должен быть рай: он должен быть похож на Египетское царство, а два Священных поля были сродни Верхнему и Нижнему Египту. У египтян было более ясное представление о рае, чем у христиан Средних веков. Можно возразить, что рассматривать загробный мир как отражение этого мира – значит иметь скудное воображение. А можно сказать, что такое представление о загробной жизни делает честь земному существованию египтян: им очень нравилась их земная жизнь, и они хотели, чтобы она длилась вечно.

Рис. 34. Маленькая посмертная фигурка

Мы могли бы также отметить, что места погребений древних египтян – наименее унылые из себе подобных. Можно спокойно провести многие часы, дни и даже месяцы, изучая гробницы египтян. Они не вызывают отвращения и ужаса, которые охватывают человека, находящегося среди могильных камней и позолоченных крестов Хайгейта. Мрачные кладбища стран Северной Европы переполнены атмосферой отчаяния – что совершенно нехарактерно для усыпальниц долины Нила. Действительно, особенности египетского климата делают атрибуты смерти менее отталкивающими. И тем не менее интересно, будут ли упорядоченные кладбища погибших во время Второй мировой войны, обрамляющие западные границы Нила, обладать очарованием и даже привлекательностью кладбищ Древнего Египта. Мало кто захочет ворошить страницы альбома с иллюстрациями, на которых мы видим лишь нагромождение могильных камней на современных кладбищах; однако любому доставит истинное наслаждение разглядывать репродукции настенных росписей в Долине царей или Долине цариц. Они ведь так свежи и изящны, так полны юмора и жизнелюбия! Даже созерцание мертвых тел, когда-то лежавших в этих гробницах, не является тягостным делом. Их саркофаги, посмертные маски, саваны, погребальная мебель являются предметами необыкновенной красоты и обладают несомненными художественными достоинствами. На них нет отпечатка конечности существования, который обычно свойствен погребальным аксессуарам. Глаза на посмертных масках глядят на смерть с легкой улыбкой.

Сама смерть не вызывала у египтян ужаса. Они боялись ее спутников: жадных, невежественных грабителей, которые тайком проникали на кладбища и оскверняли и разоряли могилы усопших. Но так или иначе, египтяне обладали секретом того, как думать о смерти без содрогания. В отличие от нас они не загоняли мысль о смерти в самый дальний угол сознания и не делали вид, что такой малоприятной вещи, как смерть, не существует. Некоторые ученые полагают, что египтяне были скептиками, которые воспринимали смерть с безнадежностью и отречением и весьма цинично относились к своей религии (так же как и римляне). Однако имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства в такой же степени позволяют предположить, что образ жизни египтян давал им возможность встречать смерть без особого уныния и что этот их образ жизни был для них постоянным источником утешения. При этом египтяне не считали свою религию пустой фантазией.

Судя по внешнему виду гробниц, религия древних египтян была в чем-то сродни японскому синтоизму. Подобно японцам эпохи классицизма египтяне тяготели к церемониям и свято чтили своих предков. Нам тяжело понять египтян и их культуру из-за их чувства связи с прошлым. Британцы любят считать себя консервативным народом, ревностно сохраняющим свои традиции. Однако по сравнению с древними египтянами они кажутся абсолютными новаторами и революционерами, вечно рвущимися вперед. Современному человеку очень трудно понять, что значит жить на пересечении прошлого и настоящего (подобно египтянам), в точке, где они пересекаются и сливаются воедино. Кладбище было местом, с радостью посещаемым египтянами, чтобы принести подношения своим предкам, которых они по-прежнему считали членами своей семьи.

Для зажиточного египтянина, чья гробница сохранилась до наших дней, посещение кладбища было не более утомительным и печальным мероприятием, чем поход в гости к соседу или родственнику. Гробница (или просто могила) человека была его «домом вечности» точно так же, как пирамида была «домом вечности» для его суверена. Поскольку это был дом, в котором ему предстояло жить неизмеримо дольше, чем его земная жизнь, он делал все, чтобы этот дом выглядел как можно привлекательнее и чтобы там было все необходимое телу и душе для счастливой жизни на елисейских полях (рис. 35).