Тамара Райс - Скифы. Строители степных пирамид

В связи с этими головными уборами Киселев призывает обратить внимание на четыре статуэтки коней, которые Радлов обнаружил в Катанде, и пятую, очень на них похожую, найденную поблизости. Все пять изображают склонившееся существо с головой грифа и телом коня. На каждой имеются четыре отверстия, вырезанные сверху в голове, и Киселев убежден, что в каждом случае два отверстия должны были играть роль углублений для ушей, а уши делались из какого-то другого материала, отличного от того, из которого было сделано туловище. А два других были предназначены для того, чтобы держать рога. Если так оно и было, а кажется очень вероятным, что предположение Киселева верно, то объяснение одной группы находок должно также быть справедливым и в отношении другой.

Повозки, которые использовались на похоронах, были сломаны и захоронены в курганах Пазырыка точно так же, как это делали в Скифии. В Пазырыке большинство таких повозок были примитивными. Повозки двигались на жестких колесах, выточенных из стволов деревьев, и подвергались такой нагрузке, что колеса были сильно стесаны. Руденко полагает, что эти повозки использовались для перевозки камней, необходимых для засыпки курганов, а не для того, чтобы отправить тело в последний путь к могиле, как в Скифии. Повозка в кургане № 5 была другого типа. Это было элегантное замысловатое средство передвижения, установленное на четырех колесах со спицами, каждое из которых имело почти шесть футов в диаметре, но на которых отсутствовал железный обод или шина, обычно имеющиеся на колесах скифского происхождения. Повозка была изготовлена из березовых стволов, причем некоторые из них были обработаны, а вся она могла быть разобрана и нагружена на вьючных животных, чтобы переправить ее через труднодоступную местность. Для возницы имелось приподнятое, похожее на платформу сиденье, а вся надстройка была покрыта черным войлоком, великолепно украшенным лебедями, вырезанными в китайской манере из разноцветного войлока. Формы деталей из дерева очень напоминают изогнутые ножки столов, обнаруженные в могилах Пазырыка. И то и другое несомненно было местного изготовления, и все же повозка имеет гораздо более сложную конструкцию, чем любые из тех, что были до этого найдены на просторах евразийской степи.

Рис. 30. Повозка, которую можно разобрать, из кургана № 5, Пазырык. V–IV вв. до н. э. Ширина 10 футов, высота 9 футов, колеса около 6 футов 6 дюймов в диаметре

Поэтому есть искушение связать эту необычную повозку – пока что уникальный в своем роде экземпляр – со страной, которая вдохнула идею или, что более вероятно, действительно явилась тем местом, где был произведен для нее войлочный полог, то есть с Китаем. Историческое оправдание для такого предположения можно найти в китайских летописях, в которых было отмечено, что тогдашние императоры Китая пытались обеспечить мир на своих западных границах путем выдачи замуж своих нежеланных невест за наиболее воинственных вождей соседних кочевых племен. Каждой неудачливой невесте императоры дарили в качестве прощального свадебного подарка повозку, для транспортировки которой требовалось четыре лошади, и отправляли невесту в дикие края, чтобы та сделала все возможное для Китая и для своего неотесанного мужа.

Однако женщина, лежавшая рядом с вождем, имела мягкие волосы и вытянутый череп, характерный для индоевропейцев. Поэтому разумнее посчитать эту повозку подражанием и не думать о женщине как об утонченной изгнаннице из роскошного, изысканного китайского императорского двора, выжившей и, может быть, даже втайне нашедшей свои радости в суровых, необычных условиях кочевой жизни, или как еще об одной принцессе Сичунь. Приблизительно в 110 г. до н. э. это несчастное создание стало женой вождя Гун-Mo, правителя Ву-сунь в Центральной Азии. Он был старый и немощный, и они изредка встречались за кубком вина. Она оплакивала свое одиночество в строках этого маленького печального стихотворения:

Предметы, обнаруженные в скифских могилах на юге России и в Пазырыке, составляют достаточно полный список вещей, которыми пользовались в повседневной жизни кочевники Евразии в период между началом VII в. и приблизительно II в. до н. э. Что касается инструментов, то мы знаем из раскопок в Пазырыке и на юге СССР, например из раскопок в местечке Смела в районе Киева, что скифы пользовались узкими деревянными лопатами, которые редко имели ширину более четырех дюймов и были насажены на округлые рукоятки различной длины: от 46 дюймов до 4 футов. В Пазырыке также были найдены деревянные кирки, более сотни деревянных кувалд и молотков. Последние были по большей части сделаны из платана и были тяжелыми и массивными. Их длина была около 16 дюймов, а ручки имели длину 10 дюймов. В обиходе были костяные мотыги, сделанные из рога или бивня; их насаживали на деревянные рукоятки. Лестницы представляли собой жерди с вырезанными в них выемками глубиной около 2 дюймов. Гвозди делались как из дерева, так и из литой меди, и широко использовались деревянные колышки. Кузнечные инструменты включали в себя широкое разнообразие форм для литья всего, чего угодно: от наконечников для стрел, частей конской сбруи и серпов до личных украшений, амулетов и домашней утвари. Были найдены огромные котлы размером до 3 футов в высоту и весом до 75 фунтов, не имевшие ни единого изъяна в литье. Плуги, вероятно, повторяли очертания китайских образцов, раскопанных далеко на западе Сибири, в Минусинске, которые датируются V в. до н. э. На них встречаются метки в виде рыбы или креста. На берегах Енисея также были найдены ножи для обработки меха и кожи. Похожие орудия были, вероятно, в ходу приблизительно в это же самое время в Пазырыке.

Хотя Геродот и подчеркивал важную роль топоров в экипировке скифов и хотя изящно сделанные из драгоценных материалов топоры служили вождям символами их власти, их количество, реально обнаруженное в захоронениях, значительно меньше, чем можно было бы ожидать. Простейшие рабочие топоры имели только одну проушину, но экземпляры с двумя проушинами, похоже, в равной степени были распространены в Евразии. Возможно, наиболее типичными были топоры с бронзовой режущей головкой, противоположный конец которой заканчивался головой животного. Но у других были железные режущие головки, имеющие три выступа в виде зубцов значительных размеров на противоположной стороне. Один из самых лучших символических топоров дошел до нас из Келермеса. Обычно кочевники носили точильные камни подвешенными на поясе. Многие из них вставлены в золотую оправу, украшенную цветочными или геометрическими орнаментами.