Томас Кейтли - Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья

Рис. 15. Портрет последнего верховного магистра

Примеру де Моле, заявившему о невиновности ордена, последовал и Гай, двое других промолчали. Члены комиссии пришли в замешательство и приостановили свою работу. Сведения о происшедшем немедленно донесли королю, который сразу созвал совет, на котором никто из духовных лиц не присутствовал, и приговорил этих двух рыцарей к сожжению на костре.

Поленница была сложена в том месте на острове посреди Сены, где позже был воздвигнут памятник Генриху IV, и на следующее утро де Моле и его соратника привели и поместили на ней. Они продолжали настаивать на невиновности ордена. Языки пламени сначала коснулись их ступней, затем более жизненно важных частей тела. Зловонный запах горящего мяса наполнял окружающее пространство, принося им дополнительные муки. И все же они продолжали кричать о своей невиновности. В конце концов смерть положила конец их мучениям. Зрители утирали слезы, наблюдая за их несгибаемой силой духа, а ночью их прах собрали, чтобы сохранить как реликвию.

Как предание, некоторыми историками рассказывается, что де Моле, прежде чем умереть, призвал Климента предстать на Божий суд в течение 40 дней, а Филиппа к тому же правосудию – через год. Понтифик действительно умер от колик ночью 19 числа следующего месяца, а церковь, в которой лежало тело, сгорела, и огонь почти целиком уничтожил его останки. Прежде чем истек год, король погиб, упав с коня. Вероятнее всего, именно эти события послужили возникновению поверий, запечатлевшихся в общественном сознании верою в невиновность тамплиеров. Также было отмечено, что все, кто активно преследовал тамплиеров, умерли преждевременной или насильственной смертью.

Остается обсудить два следующих момента: было ли у военно-религиозного ордена рыцарей Храма секретное учение, которое противоречило религиозным и моральным нормам? Продолжил ли орден свое существование вплоть до наших дней?

Выше было продемонстрировано, каковы были доказательства вины тамплиеров, и очевидно, что подобные факты не были приняты во внимание современным, руководствующимся принципами справедливости судом. Они представляли собой слухи, либо распространявшиеся лицами, совершенно не заслуживающими доверия, либо же выжатые из обвиняемых муками и пытками. Сами по себе пункты обвинения абсурдны и противоречивы. Стоит ли верить, что один и тот же человек мог принять строгий деизм магометан и быть виновным в идолопоклонничестве [100], почти немыслимом даже для самых грубых суеверий? Но когда началось подобное разложение тамплиеров? Были ли те, кого святой Бернар восхвалял как образец для подражания в христианском рвении и набожности, кем восхищался и кого почитал весь христианский мир, вовлечены в тайный заговор против религии и государства? Да, самоуверенно отвечает Хаммер, двое смиренных, благочестивых рыцарей, которые основали орден, были учениками и тайными сторонниками мусульман-исмаилитов. Это уже слишком, по мнению Вилайка, который считает, что вина появления тайного учения лежит на капелланах. Так, он разглядел, что учение гностицизма, которого, как предполагается, придерживались тамплиеры, выходило за пределы понимания малообразованных рыцарей, которые, хотя и были способны сражаться и молиться, совершенно не годились для того, чтобы разбираться в дебрях мистической метафизики. Таким образом, согласно одним, весь орден был поражен преступной доктриной снизу доверху, по другим – секретное учение было уделом немногих, и, противореча всем возможным аналогам, руководители ордена зачастую не знали о нем. Ни те ни другие не представили ничего, что было бы похоже на факты в поддержку своих допущений.

Реальная вина тамплиеров заключалась в их богатстве и гордыне [101]: последняя отдалила их от людей, первая – породила алчность в короле Франции. Речь идет вовсе не о том, чтобы утверждать наличие у тамплиеров более высоких моральных качеств, чем у представителей других религиозных орденов. При наличии таких свободных средств, которыми они располагали, чтобы потакать всем своим аппетитам и пристрастиям, сказать, что они всегда держали себя в руках, противоречило бы всему историческому опыту, и можно даже предположить, что некоторые из его членов не были свободными от обвинений в деизме, неверии, нарушении своих религиозных обетов и крайней распущенности. Можно лишь утверждать, что правила ордена таковыми не были. Не будь они столь преданы Святому престолу, они, возможно, дожили бы до наших дней столь же незапятнанными, как рыцари святого Иоанна [102]. Они же поддержали папу Бонифация в противостоянии с Филиппом Красивым, и следующий понтифик из-за собственных алчности и амбиций пожертвовал самыми верными сторонниками римского престола [103].

Нет ни малейшего сомнения в том, что тот, кто спокойно и непредвзято рассмотрит вышеописанный способ расправы с орденом, вряд ли посчитает вину его членов доказанной. Тем, кто в наши дни сомневается в этом, следует предоставить более весомые доказательства, чем предъявлявшиеся ранее. Главным противником тамплиеров до наших дней является автор, чья правдивость и приверженность справедливости не подвергается сомнению и который своими трудами по восточной литературе снискал себе надежную славу. Однако он склонен полагать, и это даже его самые верные друзья признают, что эрудированность и богатое воображение склонны нарушать равновесие в суждениях и теориях [104]. Ему возражали Ренуар, Мюнтер и другие достойные защитники рыцарей.

Теперь можно перейти к вопросу существования ордена в последующие столетия. Не подвергается сомнению то, что некоторым образом он продолжил свою деятельность вплоть до XIX века. Так, и об этом уже говорилось выше, король Португалии создал в своих владениях из тамплиеров орден Христа. Однако читатели, разумеется, могут не подозревать, что масоны считают себя связанными с тамплиерами и что существовало общество, члены которого называли себя тамплиерами, главная их резиденция находилась в Париже, а филиалы – в Англии и других странах. Свою историю они рассказывали следующим образом.

Жак де Моле в 1314 году, предполагая свою скорую мученическую участь, назначил Йохана Маркуса Лормени своим преемником. Это назначение осуществлено надлежащим образом удостоверенным документом, содержащим подписи различных руководителей ордена, хранится в Париже вместе со статутами, архивами, знаменами и прочими атрибутами воинства Храма. Один магистр приходил на смену другому без перерывов, среди них можно встретить некоторые из наиболее выдающихся имен Франции. Бертран дю Гюсли был Великим магистром в течение нескольких лет, эта честь выпадала нескольким представителям рода Монморанси, руководителями общества были и королевские особы различных линий дома Бурбонов [105].