Мартин Борман - Письма

Теперь, когда он объяснил с исторической точки зрения, все стало предельно ясно. Вся история – это борьба между этими тремя группами; и наш «Maple Leaf» («Ahornblatt») [121]и, даже скорее, «Гардарика» великолепно завершают картину.

Мартин Борман Герде Борман

Берлин, В[илъгельмштрассе], 8

26.02.1945

Моя дорогая девочка.

12.38! Это точное время, и по радио передают подробности нападения на Берлин. Сегодня утром я диктовал текст выступления фюрера, когда мы услышали сообщение о приближающихся бомбардировщиках.

Шауб только что рассказал мне, что происходит в Берлине. Бомба попала в дом Линга; горит дом Фегелейна. Надеюсь, что кабинеты партийной канцелярии, которые мы с таким трудом восстановили, не были разрушены.

Большое спасибо за твое действительно содержательное письмо, которое отправляю вместе с этим. Ты не представляешь, каким ты меня делаешь счастливым! Могу только надеяться, что наши сыновья и дочери унаследовали солидную долю твоего интеллекта, твоих способностей и твоей неповторимой индивидуальности.

Я не преувеличиваю твои достоинства, но твоя позиция несоизмеримо выше позиции М. Чего только стоит одна твоя обеспокоенность судьбой всего человечества по сравнению с волнением М. относительно собственной семьи и самой себя. Боюсь, что ты и М. не смогли бы сейчас понять друг друга. Она пишет мне, что очень смелая и решительная, но ее письмо как вопль ужаса до смерти напуганного человека!

Сейчас я услышал, в 13.05, что еще три вражеские эскадрильи бомбардировщиков приближаются к Берлину. Радио не работает, но время от времени до нас доносятся звуки взрывов. Погода отвратительная; не холодно, но идет дождь. Интересно, на что будет похож Берлин, когда я увижу его в следующий раз?

Считаю позорным тот факт, что брат М., молодой юноша, шатается без дела, вместо того чтобы пойти в армию. Теперь в поисках безопасного места он, вероятно, ускользнул в Прагу. По моему мнению, показательно, что М. считает это в порядке вещей. Она должна понимать, что этот молодой трус – позор для всей семьи! Он и М, похоже, принимают как должное то, что кто-то сражается и рискует жизнью ради их защиты и спасения. Нет, моя маленькая Герда, ты и я – старая гвардия, редкостное явление, мы не имеем ничего общего с М.

К сожалению, я по-прежнему не могу уйти отсюда. Прозвучал предварительный отбой, сейчас 13.20, но самолеты все еще летят в западном направлении, в сторону предместий Берлина.

При бомбардировке Штутгарта погибла мать Геслера, выехавшая в Мюнхен. Вчера недалеко от Берлина был сбит самолет, в котором летел министр протектора Чехии и Моравии; сам Чалковский погиб, его жена получила серьезные ранения. Надо быть все время настороже и, заслышав сигнал тревоги, немедленно бросаться в укрытие. Следует пользоваться только открытым автомобилем, и во время езды один из пассажиров должен постоянно следить за небом.

А теперь пора заканчивать. Быстро перекушу и отправлюсь в город. Наши кабинеты опять пострадали от прямого попадания, и одно из внутренних крыльев, по разговорам, разрушено.

Твой М.

Мартин Борман Герде Борман

Берлин, В[илъгелъмштрассе], 8

2.04.1945

Любимая.

Армейское командование в Вене настолько недееспособно, что должно быть готово услышать самое худшее. Надеюсь, что в ближайшее время появится новое командование, способное стабилизировать положение. В любом случае прими к сведению следующее:

При первом признаке реальной угрозы районам Зальцкаммергута и Оберзальцберга женщины и дети должны быть немедленно переправлены в Тироль. У нас много транспортных средств, и автотранспортная колонна Грейдерера, состоящая из автомобилей и грузовиков, предназначена как раз для таких особых случаев. Жена Гельмута будет сопровождать колонну!

Пожалуйста, как можно скорее обсуди этот вопрос, сохраняя полную конфиденциальность, с Гельмутом, чтобы он мог разработать план и принять все меры предосторожности.

Повторяю. Я не думаю, что такая ситуация возникнет, но время, отданное подготовке, никогда не тратится впустую. Я одновременно печалюсь и злюсь, что на данный момент не могу написать ни о чем приятном, но я восполню этот пробел, когда наступит мирное время.

Всегда твой М.

Мартин Борман Герде Борман

Берлин, В[илъгелъмштрассе], 8

2.04.1945

21.30

Пасха!

Впервые за многие недели слушаю по радио песни: «Ты мое солнце» и «Ты так добра ко мне».

Моя любимая, какое ты восхитительное создание! Могу только надеяться, что мы с детьми сможем отблагодарить тебя за всю любовь, которую ты растрачиваешь на нас.

Береги себя, любимая. Мы так нуждаемся в тебе, моя красавица!

Твой М.

Мартин Борман Герде Борман

2.04.1945

Моя дорогая.

Не пойми превратно мое письмо о возможности отъезда в Тироль. Это не более чем результат моего страшного волнения относительно вас. В настоящий момент вам не угрожает никакая опасность: Вена в 330 километрах от вас, а американцы в Хайдельберге, в 460 километрах. Мы просто должны ждать и понимать, что происходит.

В Веймаре бабушка, конечно, очень волнуется, поскольку Эйзенах под артобстрелом со вчерашнего дня, а сегодня, говорят, танки приближаются к Эйзенаху и Мейнингену. Но хуже всего отчаяние, которое охватило всех, и гражданское население, и солдат, отчаяние, которое равносильно ощущению, что «больше нет никакого смысла в сопротивлении». Я вновь и вновь привлекаю внимание фюрера к разрушительному воздействию непрекращающихся воздушных атак на моральный дух солдат и гражданских лиц. Те, кто растрачивают свою жизнь на поклоны и расшаркивания, очень быстро приобретают подобострастные манеры и становятся рабами; для тех, кто спасается бегством сотни раз за день от летящих самолетов, бегство становится второй натурой, и, как говорят кавалеристы, они «падают духом»!

Очень надеюсь, что производство истребителей, запланированное доктором Каммлером [122], удовлетворит насущные потребности, и результаты этой работы не появятся слишком поздно!

Но мы не должны падать духом; что бы ни происходило, мы обязаны выполнять наш долг. И если нам предназначено, как нибелунгам, оказаться в замке Аттилы, мы должны войти с гордо поднятой головой.

Согласно полученным только что (сейчас 22.30) сообщениям, 1000 транспортных средств, из которых 400 бронированных, подходят к Мейнингену. Какие ничтожные ресурсы мы можем противопоставить им!

Оставайся сильной и храброй, моя мамочка. Ты лучшая мать, которую я только мог пожелать для своих детей.

Исходя из этого я всецело и всегда твой.

М.