Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Итак, капитан Рем, с которым Гитлер был на «ты», считая его самым старым и самым преданным своим другом, превратился в пугало, в «гнойник на теле нации», который требовалось удалить. Голос канцлера звучит все резче и резче. «Бунтовщиков судят по особым законам... – кричит он, – я велел расстрелять лидеров мятежа! Я приказал прижигать гнойник, порожденный внешним и внутренним ядом, до тех пор, пока не задымится живая плоть. Я также приказал расстреливать на месте всех тех, кто попытается оказать сопротивление при аресте».

«Расстрелять... пока не задымится живая плоть... расстреливать на месте». Слова Гитлера, словно пушечные выстрелы, характеризовали ту жестокость, которая сопровождала события той ночи, менее двух недель назад. «Операция завершилась ночью в воскресенье 1 июля, – добавляет канцлер, – и в стране восстановилась нормальная жизнь».

Вцепившись руками в кафедру, Гитлер продолжает говорить об очищении нации. Депутаты рейхстага встречают его слова долгими, бурными овациями. Заведенный страстями, которые он выпустил на свободу, фюрер говорит все быстрее и быстрее.

Его голос груб и резок. «Я готов перед лицом истории взять на себя всю ответственность за решения, которые мне пришлось принять, чтобы спасти то, чем мы больше всего дорожим, – немецкий народ и немецкий рейх».

Аудитория в едином порыве встает и разражается бурной овацией. Нацистские депутаты в большом зале, залитом ярким светом, громкими криками приветствуют решения, которые Гитлер перед лицом истории назвал своими собственными.

На улице толпы людей, наблюдающие, как депутаты покидают здание оперы, заметив высокопоставленных чиновников рейха Гитлера, Геринга, Гиммлера и Гесса, приветствуют их аплодисментами и вскидывают руки в нацистском салюте. Вскоре город погружается в ночную тишину. Верховный суд немецкого народа сказал свое слово.

Но решения, которые привели к расстрелам и убийствам, явились результатом долгого процесса, достигшего своего апогея в другую пятницу – 29 июня 1934 года в Бад-Годесберге на Рейне. Именно здесь, на террасе отеля, на фоне грозового вечернего неба, и началась «ночь длинных ножей».

Пятница 29 июня 1934 года

Бад-Годесберг, отель «Дреесен»

14.00-21.00

Рейн протекает километрах в ста к северу от Бад-Годесберга. Порой, когда в Рейнской долине дует пронизывающий северо-восточный ветер, до самого Бад-Годесберга доносится дым Рура, пахнущий серой и угарным газом.

Впрочем, в июне северо-восточных ветров не бывает, и Рейн с террасы отеля «Дреесен» по утрам похож на сказочную реку прошлых лет, реку средневековых замков и Лорелеи. В лучах теплого, ласкового солнца он сверкает, словно длинная прядь русых волос. На террасе отеля собираются руководители компаний, прибывшие из мрачных, закопченных городов, дымных центров власти, чьи имена звучат как удары молота по наковальне – Эссен, Кельн, Бохум, Дортмунд, Гельсенкирхен. Они сидят, охваченные дремой, навеянной капризными рейнскими винами, и осоловело глядят на свежий июньский пейзаж.

Терраса отеля «Дреесен», этого «Клариджа» рейнской буржуазии, – одно из тех тихих местечек, которые так любят бизнесмены. Это место, куда они временами удаляются от дел и где в атмосфере алкоголя и сигарного дыма вспыхивают порой жаркие словесные бои. Здесь служат вышколенные официанты – молчаливые и незаметные. По будням, особенно в начале лета, «Дреесен» – идеальное место для какого-нибудь важного обеда или тайной встречи.

Но лето на лето не похоже. В тот день, 29 июня 1934 года, всем бизнесменам, которые регулярно обедали в «Дреесене», было отказано. Служащие освобождены от работы, а старший официант растерянно и бесцельно бродит по ресторану. Все покинули свои посты. Но самые храбрые все-таки ухитряются пристроиться поближе к террасе. Среди них Вальтер Брейтман – один из самых молодых официантов. Он хорошо помнит, как старший официант тщетно пытался вернуть его на место.

Брейтман с восхищением наблюдает, как к отелю подъезжают черные лимузины «Мерседес-Бенц», среди которых два с открытым верхом. Машины так медленно останавливаются у крыльца, что шуршания шин по гравию почти не слышно. А вот и сам фюрер. Раздаются аплодисменты и крики. Вальтер Брейтман тоже хлопает в ладоши и, увидев, что все вытягивают руки в нацистском приветствии, вскидывает руку. Из первой машины выбирается крупный мужчина в форме СА. Это обер-лейтенант Вильгельм Брюкнер – телохранитель, ординарец и адъютант Гитлера. На парадах и трибунах он всегда стоит с беспристрастным видом позади фюрера, нависая над ним как гора.

Сейчас он стоит лицом к машине Гитлера, обшаривая взглядом ожидающую появления фюрера толпу. После этого он открывает дверцу, и Гитлер выходит из машины. Крики и восклицания усиливаются, и канцлер поднимает руку. Потом он быстро поднимается по ступеням на террасу. Его лицо сурово и серьезно.

За Гитлером идет владелец отеля. Слышится звук захлопывающихся дверей, и машина, на которой приехал Гитлер, медленно отъезжает на стоянку, расположенную метрах в двадцати пяти – тридцати от гостиницы. Брюкнер останавливается и что-то говорит владельцу отеля. Тот извиняется, что не успел как следует подготовиться к приезду высоких гостей – ему сообщили об этом всего несколько часов назад.

Фюрер инспектировал лагеря Трудового фронта. Он проехал по лагерям всего гау (партийного округа) Нижний Рейн и Вестфалия и посетил по пути офицерское училище в Шлосс-Бадденберге, около Люнена.

В Шлосс-Бадденберге идет дождь, приятный летний дождик, больше похожий на теплый душ. В десять часов утра толпа, кричащая «Зиг хайль!», окружает открытую машину Гитлера, и фюрер, широко улыбаясь, пожимает руки, которые тянутся к нему со всех сторон. Когда машина останавливается у главного корпуса училища, из него выходит доктор Декер, чтобы приветствовать канцлера. Дождь уже почти совсем кончился, но везде блестят лужи, а в воздухе разлит запах мокрой травы и сырой земли.

Сотни стройных, энергичных молодых людей с бритыми подбородками и висками застыли на месте. Их обнаженные загорелые ноги и торсы блестят от пота и дождя, а правые руки вытянуты почти горизонтально в нацистском приветствии. Адольф Гитлер в длинном кожаном плаще, держа в руке фуражку, медленно проходит вдоль их рядов. Его мокрые волосы кажутся еще темнее, чем обычно. Отстав на несколько шагов, за фюрером идет полковник Константин Хиерль, тоже затянутый в длинный плащ. Это одеяние выглядит весьма странно, поскольку, несмотря на сырость, воздух удушающе горяч и тяжел. Брюкнер, Отто Дитрих и Шауб идут позади них.