Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

Между тем почти в то же самое время старый профессионал Фриц Дюкесн, привлеченный к работе Риттером в 1937 году и все еще подвизавшийся в Штатах, решил, что в качестве диверсанта он добьется большего, нежели в роли простого шпиона, и без конца обращался в Гамбург с предложениями совершить ту или иную диверсию либо своими силами, либо с помощью неких друзей. То он предлагал подготовить взрыв завода фирмы «Дженерал электрик» в Скенектади, то взорвать церковь в Гайд-Парке, которую посещал Рузвельт.

В одном из донесений Дюкесн рекомендовал свой рецепт портативной зажигательной бомбы для диверсий на причалах и кораблях, но, правда, тут же попросил снабдить его «бомбами в свинцовой оболочке» как более надежными и эффективными, чем его самоделки.

На руководство абвера в Гамбурге энтузиазм и деловая сметка Дюкесн произвели столь сильное впечатление, что его передали в распоряжение второго отдела. Его фамилия шла первой в списке агентов, с которыми Гаусбергер должен был связаться после приезда в Соединенные Штаты. Когда знакомство состоялось, Гаусбергер заверил Дюкесна, что обеспечит его всем необходимым: взрывчаткой, детонаторами, свинцовыми трубами, однако изготовлять самоделки запретил.

Постепенно Гаусбергер установил связь со всеми кандидатами, рекомендованными Каппе, и, несмотря на то что некоторые из них отказались работать, к концу 1939 года уже располагал агентурой в Нью-Йорке и в Нью-Джерси, а также на грузовой пристани союзников на Гудзоне.

Он внедрил своих диверсантов на нефтеперерабатывающий завод «Паблик сервис корпорейшн» в Нью-Джерси, на приборостроительный завод в Нью-Йорке, на четыре авиационных завода фирмы «Брюстер», на автозаводы «Форда», «Крайслера», «Хадсона» и «Паккарда» в Детройте и т. д. Появился у него агент и на оптическом заводе фирмы «Бауш энд Ломб» в Рочестере, штат Нью-Йорк. Немецкая разведка особенно стремилась обзавестись своими людьми на этом предприятии, поэтому специально для этой операции в помощь Гаусбергеру из Германии прислали человека, ранее работавшего мастером на заводе фирмы «Карл Цейсе» в Иене и прошедшего перед поездкой в Штаты подготовку в диверсионной школе абвера в Тегеле. В США его сначала устроили на работу в филиал «Карл Цейсе» на Пятой авеню в Нью-Йорке, а оттуда он легко перебрался на завод «Бауш энд Ломб».

Затем Лахузен подобрал второго организатора диверсий – бывшего музыкального издателя, фанатика-нациста Георга Буша. Лахузен знал Буша еще с тех пор, когда тот служил в австрийской разведке, выполняя его задания в Чехословакии и Румынии.

Перед поездкой в Соединенные Штаты было инсценировано его исключение из нацистской партии, затем он оказался в абвере, где прошел курс обучения методам диверсии как в Тегеле, так и в Куензее. После этого он получил фиктивное имя Юлиус Георг Бергман. По разработанной абвером легенде, он выдавал себя за австрийского промышленника, имеющего в Румынии деловые интересы, но вынужденного бежать из-за примеси еврейской крови. Ему удалось получить въездную визу в США (которую не могли получить даже настоящие еврейские беженцы) и, в отличие от Гаусбергера, солидные средства от абвера. В Нью-Йорк он приехал в январе 1939 года и немедленно приступил к выполнению задания: купил в одном из пригородов большой дом, построил для отвода глаз лесопилку, закупив пилораму и другое оборудование, которое впоследствии намеревался использовать для диверсий, приобрел взрывчатку и принялся изготовлять взрыватели и оболочки для бомб, одновременно присматривая людей для участия в будущих операциях.

Если шпионаж – искусство, то диверсии – это наука, требующая технических знаний. Бергман не обладал талантами ни в том ни в другом. До этого он вращался в венских кафе среди музыкальной богемы и для выполнения своих новых обязанностей нуждался в квалифицированных и надежных помощниках. Все кандидаты, рекомендованные ему Каппе, отказались с ним сотрудничать, удалось найти лишь одного чернорабочего для лесопилки, поляка по имени Майк. Под руководством Бергмана он мастерил самодельные бомбы, но однажды от прикуриваемой Бергманом сигареты взорвалась почти готовая самодельная бомба. Поляк получил ожоги второй степени и потерял несколько пальцев на руке.

Взрыв мог привести к провалу. Бергман запаниковал. Ему бы следовало отправить Майка в больницу или, по крайней мере, вызвать врача, но он не решился, понимая, что в обоих случаях слух о происшествии дойдет до полиции и она заинтересуется его лесопилкой, на которой хранились взрывчатка и оболочки для бомб. Он сам кое-как оказал Майку первую помощь и отправился искать врача, умеющего держать язык за зубами. Он нашел его по соседству. Врач, пожилой немец, был убежденным нацистом, и в приемной у него висел портрет Гитлера, что не помешало ему содрать за визит 350 долларов.

Майк поначалу не догадывался, что занимается чем-то противозаконным, но поведение Бергмана после случившегося открыло ему глаза. Он стал шантажировать своего хозяина, требуя денег. За короткое время Бергман выплатил ему 1,5 тысячи долларов – практически все, чем располагал после покупки дома, оборудования для лесопилки, сырья для бомб и проч. Однако аппетиты вымогателя росли, и Бергман решился на то, что ему категорически запретили: обратился к Лахузену с телеграфной просьбой немедленно выслать деньги. Вскоре ему действительно прислали переводом из банка в Бухаресте на банк в Нью-Йорке 500 долларов, но на его подлинное имя – Георга Буша. Несмотря на критическое положение, он не решился получить перевод и новой телеграммой попросил Лахузена выслать деньги на ту фамилию, под какой он жил в США.

Ожидая результатов и нянчась с Майком, Бергман в то же время не оставлял попыток завербовать людей, готовых пойти на совершение диверсий в нью-йоркском порту. После длительных поисков ему удалось найти двух стивидоров, вместе с которыми он беспрепятственно побывал на нескольких пароходах, пришвартованных к причалам на Гудзоне и Ист-Ривер. Все получилось очень просто. Примерно по полчаса он торчал на пароходах «Индепенденс-Холл» и «Эффингем», и никто даже не поинтересовался им. «Отсутствие всяких мер безопасности в порту, – писал Бергман в донесении Лахузену, – вызывает крайнее удивление. Я поражаюсь беззаботности американцев. Но ведь точно такие же порядки существуют на английских и французских судах. Грузчики – есть у них на судне дело или нет – свободно поднимаются на борт и так же свободно уходят. Я сам несколько раз посетил английские и французские суда, и никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Мне бы не составило никакого труда заложить там сколько угодно и каких угодно бомб. К работе приступлю немедленно, как только получу деньги».