Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

У него появилась идея стать членом Американской артиллерийско-технической ассоциации, полуофициальной и полузакрытой торгово-промышленной организации, объединявшей производителей вооружения и боеприпасов и фактически входившей в артиллерийско-технический департамент военного министерства.

В своем заявлении о приеме он сообщил Л.А. Кодду, секретарю ААТА, что он по профессии инженер-химик и является крупным акционером таких военных предприятий, как «Сперри джироскоп», «Кёртисс-Райт» и некоторых других. Он предъявил свои документы об увольнении из армии, и, хотя были датированы 1909 годом, они произвели должное впечатление на секретаря Кодда.

– Вы можете гордиться вашей службой нашей стране, – сказал он, возвращая документы. – Берегите их.

Он был без проволочки принят в ААТА и стал пользоваться всеми льготами, которые предоставляло членство в организации. Его включили в секретный список адресатов военного министерства, имеющих дело с артиллерийско-техническими делами, – золотое дно для шпиона. Отправляемая ему информация не была секретной, но многие входящие в нее данные были не подлежащими разглашению. Он получил свободный доступ на все совещания ААТА, включая проводившиеся за закрытыми дверями, и смог посещать лекции и дискуссии по всем проблемам, касающимся американского вооружения. Показав членский билет ААТА, он мог пройти на любой оборонный завод США, как частный, так и государственный.

Хотя в 1937–1938 годах в Соединенных Штатах не слишком заботились о секретности, тем не менее ААТА считалась организацией, подлежащей особому вниманию, и ее члены регулярно контролировались Федеральным бюро расследований. Однако нет никаких свидетельств, что бывшего шпиона Первой мировой войны перед вступлением в члены ААТА проверяли в Бюро.

Кёдель расширил базу своей деятельности, разослав письма (на бланках ААТА) председателям комитетов по военным и морским делам обеих палат конгресса. Представившись инвестором в американскую оборонную промышленность, имевшим значительные пакеты акций, он пригласил их к сотрудничеству «в интересах американской боеготовности и безопасности».

Он отправил письмо и сенатору Роберту Раису Рейнольдсу, члену (а затем председателю) комитета конгресса по военным делам, и произвел на джентльмена из Северной Каролины настолько благоприятное впечатление, что тот пригласил этого искреннего патриота в Вашингтон. Визит Кёделя в здание сената на следующей же неделе положил начало весьма плодотворной дружбе, длившейся годы.

Тщательно продуманный процесс разработки источников и формирования репутации проходил без сучка и задоринки. В целях создания мнения о себе как о надежном гражданине он написал мистеру Кодду, редактору журнала ААТА, письмо, в котором осудил публикацию одной из статей, по его мнению, раскрывающей военные тайны. Однажды он написал в военное министерство донесение о недостаточном обеспечении секретности в частном секторе и предложил предпринять меры по усилению безопасности на военных заводах.

Симон Кёдель тем не менее был «кротом», ожидавшим приказа о переходе к активной деятельности. Этот сигнал поступил 5 сентября 1939 года в телеграмме от Бишоффа, содержащей условленное слово «сплав» и подписанное «Гартманн». Комбинация слов «сплав» – «Гартманн» означала приказ приступить к сбору разведывательной информации.

В тот же день он совершил первую инспекционную поездку на пароме с Тридцать девятой улицы на Стейтен-Айленд, чтобы узнать, что можно обнаружить на складах форта Гамильтон. С собой он взял приемную дочь Марию, которой только что исполнилось двадцать лет. Эта стройная девушка с большими глазами в тот день сделала первый шаг к тому, чтобы стать «Мата Хари береговой полосы», звание, которое впоследствии в шутку присвоил ей Кёдель.

Он обучал Марию искусству шпионажа за кораблями и доками с парома, брал ее с собой в таверны, посещаемые моряками, где она могла услышать от них какие-то секреты. Симон Кёдель был очень строгим и несдержанным отцом. Он мог отвесить ей пощечину за любой мелкий проступок, а если она вечером приходила домой на несколько минут позже установленного времени, избивал ее кожаным ремнем. Боясь своего приемного отца, Мария делала все, что он приказывал.

Вскоре после начала войны Кёдель смог отправить в Бремен нечто более важное, чем выуженные из разговоров в портовых барах сведения об отправке судов. Он 11 ноября был приглашен Американской артиллерийско-технической ассоциацией на лекцию о пехотной винтовке, принятой на вооружение британским экспедиционным корпусом во Франции. Полковник артиллерийско-технического корпуса подробно рассказал о винтовке, продемонстрировал ее и ответил на вопросы об экипировке британского пехотинца.

В ту же ночь Кёдель отправил в Бремен свою первую серьезную разведывательную информацию. До конца года он составил множество подобных сообщений, среди которых два были исключительно важными.

По каким-то загадочным причинам шпионы всегда уделяли особое внимание химической войне, связанные с ней тайны почему-то будоражили их воображение. Кёдель не избежал этой участи и решил проинспектировать арсенал Иглвуд, где находился центр химической войны армии США, чтобы передать в Бремен полностью надежные факты.

В ноябре 1939 года он дважды пытался проникнуть в центр, просто предъявив на проходной членскую карточку ААТА, и дважды получал отказ. Раздраженный, он позвонил в ассоциацию с официальной жалобой на то, что его не пропускают в Иглвуд. Оттуда позвонили в военное министерство и получили для своего заслуженного члена пропуск в арсенал.

Прибыв в Бель-Эйр утром 7 декабря, он был встречен красным ковром. Сообщение, отправленное им после этого в Бремен, не оставляло поводов для вопросов. Он указал даже, какие таблички были на ящиках, которые грузили в железнодорожные вагоны. Одна из них гласила: «25 ручных гранат – раздражающий М-7 – Взрыватель М-200 – Газ». В сообщении также содержалась полезная для Бишоффа зацепка:

«Основные поставщики арсенала – «Бейкер» из Филипберга, «Дженерал кемикл компани» и завод в г. Лоди, Нью-Джерси. Главный источник сырья – фирма «Эймер и Аменд», расположенная между Восемнадцатой и Девятнадцатой улицей на Третьей авеню в Нью-Йорке, контролируемая германо-американским капиталом. Проникновение, по-видимому, возможно».

Его длинное сообщение, отправленное из отеля в Гавр-де-Грасе, штат Мэриленд, где он остановился во время поездки, содержало массу научных и технических данных, сведения о возможностях хранения и информацию о последних лабораторных разработках.

Вторым крупным успехом Кёделя было сообщение о корабле «Адмирал граф Шпее», взорванном по приказу его капитана в гавани Монтевидео из-за повреждений, нанесенных британскими крейсерами [184]под командованием коммодора Генри Харвуда, которые блокировали выход из гавани. Битва у Ла-Платы, в результате которой погиб «Шпее», вывела Гитлера из себя. Он потребовал подробнейшего доклада о случившемся, и капитану Дитриху Нибуру, представителю абвера в Буэнос-Айресе, был отправлен приказ собрать всю возможную информацию.