Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

В то время, пока Васснер зондировал обстановку в Адмиралтействе, барон Гайер выслушивал в министерстве обороны жалобы генерала Паунелла, начальника разведки министерства, на то, что он «ввел в заблуждение британское правительство в отношении германских намерений и перевооружения». К его удивлению, его впустили в святая святых – в отдел изучения Германии, куда его никогда не впускали. Там он выслушал еще более резкие слова и был допущен к обозрению сверхсекретных карт отдела, отражавших расположение британских и французских войск, готовых к немедленному вторжению в Рейнскую область.

В действительности англичане не планировали вторжения и даже удерживали французов от выдвижения войск. Необычные действия военных были единственным, что могло предпринять военное министерство в свете решений Даунинг-стрит о невмешательстве. Паунелл и его коллеги надеялись, что увиденное полковником сможет повлиять на действия немцев.

Сейчас мы знаем, что полковник Гайер был действительно потрясен увиденным и немедленно сообщил о своих опасениях в Берлин. Он вернулся в посольство и сразу же отбил телеграмму: «Ситуация критическая. Вероятность войны или мира пятьдесят на пятьдесят» [38].

В Берлине у всех нервы были на пределе. В операции Winteruebung (так теперь называлась бывшая операция «Упражнение») было что-то нереальное. В свете телеграмм Васснера и Гайера казалось, что вся операция «Зима-Упражнение») висит на волоске.

Генералы хмуро сидели в картографическом зале военного министерства, готовые, если понадобится, в любой момент дать приказ об отступлении войскам в Рейнской области. Генерал фон Бломберг был так же подавлен и удручен, как и остальные. Получив в понедельник сразу после полудня телеграмму Гайера о пятидесяти процентах шансов на успех, он тут же ринулся в рейхсканцелярию к Гитлеру и потребовал немедленной эвакуации Ахена, Трира и Саарбрюккена.

Гитлер сделал своему военному министру выговор за паникерство, но это в значительной мере было позой. Как он позже признался одному из своих помощников в разработке плана операции полковнику Бернарду фон Лоссбергу, он вовсе не был столь спокоен, как могло показаться.

«Это было моим самым рискованным внешнеполитическим решением. В ту суматошную неделю марта 1936 года я не раз думал, что больше не пойду на подобное испытание, как минимум, в течение десяти лет».

В среду утром, вернувшись из очередного вояжа на Уайтхолл, полковник Гайер и капитан Васснер явились к послу фон Хешу с докладом о своей оценке ситуации. Они убеждали его официально сообщить Берлину, что если рейхсвер немедленно не отведет свои части, то война станет неизбежной. Присутствовавший при этом столкновении корреспондент официального германского агентства новостей Фриц Гессе, исполнявший также обязанности пресс-атташе, отметил в своем дневнике: «Мы были уверены… что опасность войны очень близка и что Франция в конце концов сумеет убедить Великобританию принять участие в военной акции на ее стороне».

Сообщения, потоком поступавшие в посольство и агентство Гессе из Рейтер [39]от английских и французских информаторов, свидетельствовали о быстром ухудшении ситуации. Хеш не решался послать категорическое предупреждение, на котором настаивали Гайер и Васснер. Вместо этого он позвонил фон Нейрату и, когда ему не удалось связаться с министром иностранных дел, побеседовал с его заместителем Бернгардом фон Бюловом, выясняя обстановку и настроения в Берлине. Бюлов ответил, что и то и другое мрачное. Тогда Хеш решил зайти с козырной карты, заявив, согласно Гессе: «Я пойду к королю и попрошу его вмешаться прежде, чем все погибнет».

Гессе отметил, что посол собирался апеллировать не к прогерманским симпатиям короля, а к его приверженности миру. Еще 21 января фон Хеш писал о политической философии нового короля следующее:

«В иностранных делах Эдуард VIII разделяет убеждения своего отца о необходимости сохранения мира между народами. Король Эдуард не пацифист, напротив, он желает, чтобы Великобритания была сильной, вооруженной и способной, если потребуется, отстоять свои честь и достоинство. Однако он глубоко убежден, что в современную эпоху война не может больше быть средством решения международных споров. Более того, он считает, что новая европейская война станет причиной краха Европы, ее порабощения большевиками и гибели цивилизации. Будучи твердо приверженным британским парламентским традициям, Эдуард VIII тем не менее выказывает далеко идущее понимание путей следования других государств, особенно Германии».

Именно на особое «понимание» короля и рассчитывал посол, в глубокой тайне собираясь в форт Бельведер, где король проживал полуинкогнито, сохраняя приватность своих отношений с миссис Симпсон. Хеш готовился к встрече очень тщательно, консультируясь с сотрудниками.

– Я надеюсь убедить его величество, – говорил он советнику посольства князю Отто фон Бисмарку, – что война станет как европейской, так и национальной катастрофой. Я готов признать, что формально Гитлер не прав. Но я думаю, что сумею представить эту акцию в качестве по меньшей мере понимаемой.

Вечером в понедельник 9 марта, когда министр иностранных дел Франции Фланден, прибыл в Лондон для решающих переговоров в отношении кризиса, Хеш отправился в форт Бельведер. Для конспирации он даже отбыл на частном автомобиле. Он вернулся в посольство вскоре после девяти вечера и вызвал к себе Бисмарка и Гессе, чтобы сообщить о результатах аудиенции у короля.

– Моими главными доводами, – рассказывал он, – были два. Первым стали военные статьи франко-советского договора, которые противоречили как духу, так и букве пакта Локарно. Вторым же было то, что постоянная односторонняя демилитаризация левого побережья Рейна для Германии является невыносимым унижением. Я заявил его величеству, что ввод войск на левый берег касается только собственной германской территории, и заверил, что фюрер готов к замене пакта Локарно новым международным договором.

Он сообщил Бисмарку и Гессе, что его аргументы не могли не произвести «самого благоприятного впечатления на человека доброй воли, каким несомненно был король», и что ему удалось убедить Эдуарда VIII «выступить за мир» перед Болдуином.

Трое немцев в волнении ожидали в кабинете посла королевского слова. Бисмарк устал от долгого ожидания, но Гессе оставался рядом с послом, когда раздался телефонный звонок.

– Король! – сказал Хеш и указал Гессе на отводную трубку, чтобы тот мог слышать беседу.

– Алло, – послышался знакомый голос. – Это ты, Лео? Узнаешь, кто говорит?

– Да, сэр! – ответил Хеш.

Гессе записал, что король произнес следующие судьбоносные слова: «Слушай внимательно. Я только что виделся с премьер-министром. Войны не будет!»