Джозеф Гамильтон - Оружие и правила дуэлей

Принципы христианства и человеколюбия, которые и заставили Вас представить обществу эту небольшую ( но несомненно великую ) работу, даруют Вам право на их благодарность. Неизменно искренне ваш

Патрик Фотрелл ».

Нет необходимости подчеркивать, что автор последнего письма был одной из самых уважаемых личностей в Дублине, которому доводилось быть и дуэлянтом и секундантом. Сведения о его отчаянной дуэли с полковником Россом, когда он стал объектом внимания всей прессы, могут быть найдены в нашей коллекции.

Мы могли бы привести бесчисленные примеры смертельных дуэлей между студентами колледжей и очень юными одноклассниками в школах, которые заставляют нас рекомендовать родителям и учителям использовать нашу публикацию как учебник или подарок на память для молодых людей, вверенных их заботам.

Двое шестнадцатилетних ребят, Уэтералл и Моран, дрались рядом с церковью Святого Марка в Дублине. Двое юношей такого же возраста, исключенных из Йельского колледжа, стрелялись из ружей на дистанции в двадцать шагов; родители их одобрили, и один из них стал свидетелем смерти своего сына. Когда двое семнадцатилетних учеников Политехнической школы дрались на дуэли, смертельное ранение получил один из секундантов, который стоял слишком близко к своему дуэлянту. Если дуэли между подростками в юном возрасте вызывают глубокую скорбь, то какое возмущение должны вызывать случаи, когда близкие родственники – даже кровные братья – позволяют убивать друг друга?

Никакая дуэль не подлежит оправданию, поскольку служит умалению чести, и по этой причине обращение к оружию всегда будет последним доводом [7].

Если джентльмен получает удар или сталкивается с какой-то другой провокацией, ему следует немедленно уйти, никоим образом не прибегая к ответу. Это действительно благородная линия поведения; она не усиливает напряжение, не запутывает вопрос, кто первым совершил акт агрессии; она неизменно должна давать понять обидчику, что ему придется возмещать урон то ли до, то ли после того, как его обяжут это сделать.

В тех случаях, которые требуют дуэли, вызов всегда должен исходить от того, кто первый счел себя оскорбленным.

Честь и месть не состоят в союзе друг с другом, и посему возмещение оскорбления или травмы – это все, что может быть востребовано или допускается.

«Ворота прощения» никогда не должны быть закрыты, ничто также не должно мешать обидчику вступить на «золотой мост»; наоборот, на любой стадии переговоров или дуэли он может выиграть, если сочтет обсуждение ситуации своей обязанностью и проведет его с предельной деликатностью и вежливостью.

Любое извинение, которое может быть представлено, должно быть принято с тем уважением, которое позволяют обстоятельства ситуации, а попытка без необходимости унизить соперника не соответствует понятию истинной чести.

Длительный спор из-за собственности никогда не может быть убедительным поводом для дуэли.

Если джентльмен является хранителем каких-либо общественных фондов, то более почетно пожертвовать своими личными чувствами, чем важными интересами общества [8].

Джентльмен и профессионал, от чьей энергии и талантов могут зависеть жизнь, состояние или репутация его клиентов, никогда не может оправдывать свое участие в дуэлях до тех пор, пока не произведет полную и своевременную передачу доверенных ему средств.

Общественные деятели, такие как члены кабинета министров, судьи, сенаторы, офицеры, члены городских магистратов, присяжные заседатели или издатели литературных трудов, имеют право сохранять свою полную независимость путем отказа от всех вызовов, основанном на том, что они вынуждены исполнять общественные обязанности. Адвокат может провести дознание, а также ознакомиться с суждениями, которые влияют на характер или чувства свидетеля или истца, и представить ходатайство или вынести резюме; а присяжный стряпчий может снять с себя ответственность, представив письменные инструкции от своего клиента для проведения такого расследования или составления суждения. Тем не менее данная статья не может восприниматься как оправдание оскорбления любой личности, чего каждый воспитанный джентльмен будет стараться избегать [9].

Если Маркус получил оскорбление от Юлиуса и хочет смыть пятно, которое, как он считает, умаляет его честь, успех в этом, вне всяких сомнений, зависит от джентльменского такта его собственного поведения.

Если Маркус, полный желания покарать обидчика, сочтет необходимым, отвечая на вызов, пустить в ход против Юлиуса конский хлыст, удары кулаком, тростью или даже перчаткой, будет называть его лжецом, трусом или прибегать к другим оскорбительным высказываниям, он не устранит пятно, которое, по его мнению, сказывается на репутации; наоборот, он сознательно усугубит его, прибегнув в своих действиях к насилию и оскорблениям, которые каждый джентльмен хорошего воспитания сознательно старается избегать; его поведение заставляет вспомнить, что насилие всегда служит выгоде тех лиц, чья физическая сила или знание кулачного боя дает им заметное преимущество перед джентльменами, на которых они решились напасть [10].

Когда джентльмен отвергает благородную линию поведения, которая предлагается в статьях II и XI, и принимает ту, о которой идет речь в статье XII, он не должен чувствовать себя обиженным, если ему придется предстать перед совершенно иным трибуналом, что он, конечно, будет считать несправедливостью.

Обязанность каждого джентльмена, который испытал такое насильственное или оскорбительное отношение, отмеченное в статье II, – заставить оскорбителя испытать страдания, вызванные влиянием такого пятна на репутации, и потребовать возмещения ущерба из-за нападения от суда общей юрисдикции, чтобы положить конец насильственным действиям, нетерпимым в цивилизованном обществе.

Джентльмен, который высоко ценит свою репутацию, не будет ни выступать в роли секунданта, ни драться на дуэли с лицом, виновным в поведении, о котором шла речь в статье XII, или в другом оскорблении общественной морали.

Всегда надо соблюдать особую тщательность при выборе секунданта; если возможно, он должен быть «человеком, который не является рабом страстей и обладает открытым сердцем, до которого всегда можно достучаться» [11].