Джозеф Гамильтон - Оружие и правила дуэлей

А вы знаете, что жить надо, пока живется.

Если же вы считаете, что я унижаю вас,

Решительно отвергнув вызов на встречу,

Уделите мне минутку, и я растолкую вам

Убедительные причины моего поведения.

Мистер Роллин говорит: «Никогда в истории греков или римлян, которые покорили так много народов и которые конечно же отлично разбирались в вопросах чести, прекрасно понимая, где идет речь о подлинной славе, за все века не встречалось ни одного примера такой приватной дуэли. Этот варварский обычай перерезать глотки друг другу, смывая выдуманное оскорбление кровью лучшего друга, который в наши дни называется благородством и величием души, был незнаком этим знаменитым завоевателям. «Они сохраняли, – говорит Саллюстий, – свои ненависть и отвращение для своих врагов и соперничали со своими соотечественниками лишь в чести и славе».

В собранных нами случаях можно найти сотни примеров, когда грубиян, оскорбивший или оклеветавший кого-то, убивает того, кого он задел своими словами или действиями. Тем не менее у нас есть описания более благородных историй; сейчас мы можем привести анекдот, полученный от Питера Пиндара: «Доктор Уолкот, несмотря на свойственную ему сатиричность характера, никогда не оказывался в затруднительном положении, которое серьезно обеспокоило бы его, если не считать случая с покойным генералом Маккормиком. «Мы вместе провели утро до полудня, – рассказывал доктор Уолкот, – когда какие-то сказанные мною необдуманные слова вызвали возмущение генерала. Он возразил. Я не пожалел ехидства, отвечая ему. Он ушел и на следующее утро прислал мне вызов. Время встречи было назначено на шесть часов, а местом поединка был выбран Грин, у Труро, где в это время пустынно. Без секундантов. Надо сказать, что окно моей комнаты выходило на Грин. Едва только встав с постели и одевшись, я отодвинул шторы и увидел генерала, который уже за полчаса до назначенного времени прогуливался по берегу реки. Солнце встало в облаках, утро было очень холодным, а зрелище генеральского пистолета и его заблаговременное появление на месте встречи конечно же имели целью подействовать мне на нервы. Пока я одевался, мне пришло в голову, что намерение двух старых друзей лишить друг друга жизни – это величайшая глупость. Решение было принято незамедлительно. Я позвал служанку: «Молли, тут же разожгите огонь в камине, сделайте несколько отменных тостов – и чтобы завтрак был готов через минуту-другую». – «Да, сэр». По моим часам до назначенного времени оставалось порядка минуты. С пистолетом в руках я вышел через заднюю дверь своего дома, которая выходила на лужайку. Я пересек ее подобно льву и подошел к Маккормику. Он сурово посмотрел на меня, но не произнес ни слова. «Доброго вам утра, генерал». Генерал поклонился. «Слишком холодное утро для дуэли». – «Есть только один выход», – отчужденно произнес генерал. «Предполагаю, тот, который вы, солдаты, называете извинением! Мой дорогой друг, я готов двадцать раз принести его за свое вчерашнее неправильное поведение – но сделаю это с одним условием». – «Я не могу говорить об условиях, сэр», – сказал генерал. «Тем не менее я прошу вас принять его. Вы зайдете ко мне и вместе со мной отдадите должное хорошему завтраку, который уже стоит на столе. Я от всей души сожалею, если вчера оскорбил ваши чувства, поскольку не имел намерения этого делать». Мы обменялись рукопожатиями, как старые друзья, и вскоре за чаем с тостами забыли наши разногласия; тем не менее я не люблю вспоминать эти пистолеты и то холодное утро. Я убежден, что много дуэлей могли бы кончиться столь же благополучно, будь у его участников такая же, как у меня, возможность увидеть из окна место дуэли в такое же холодное утро!»

Афинский флотоводец Фемистокл вступил в спор с командующим греческим флотом перед битвой у Саламина спартанцем еврибиадом, и тот, как человек очень бурного темперамента, поднял свой посох, чтобы ударить Фемистокла. Тот сдержал возмущение, вызванное этой вспышкой (сейчас это называется джентльменским поведением), и сказал: «Бей, но выслушай ». Фемистоклу не пришло в голову перерезать лакедемонянину горло, и он счел его страстную вспышку простительной слабостью соратника, лучшие качества которого перевешивали этот недостаток.

Было известно, что знаменитый актер Хендерсон редко позволял себе вспышки эмоций. Как-то в Оксфорде он поспорил с коллегой-студентом, который не смог сдержать свой темперамент и выплеснул ему в лицо стакан вина. Мистер Хендерсон вынул носовой платок, вытер лицо и спокойно сказал: «Сэр, вы отклонились от темы – а теперь приведите свои аргументы».

Сэр Уолтер Рейли издавна пользовался славой дуэлянта, и как-то, убив несколько своих противников, он испытал такое потрясение варварством этого обычая, что решил впредь никогда больше не драться на дуэли. Случилось, что в кофейне он вступил в горячий спор с каким-то молодым человеком, и тот опрометчиво плюнул в лицо ветерану. Сэр Рейли, вместо того чтобы, как обычно, пустив в ход шпагу, наказать его, спокойно извлек из кармана носовой платок, вытер лицо и сказал: «Если бы я мог стереть со своей совести грех вашего убийства столь же легко, как вытереть с лица ваш плевок, вы бы не прожили и минуты». Молодой человек был настолько поражен благородством поведения сэра Уолтера, что немедленно попросил у него прощения.

Рене д’Анжу, который описывал турниры, рассказывает нам, что перед началом схваток герольдмейстер обычно подводил какого-нибудь отважного рыцаря или эсквайра к женщинам и говорил: «Трижды благородный и смелый рыцарь, или трижды благородный и великодушный эсквайр, поскольку женщинам всегда свойственно испытывать сострадание в глубине сердца, они, которые собрались здесь в ожидании завтрашнего турнира, сообщают, что им было бы приятно, коль скоро бои у них на глазах не были бы слишком жестокими, и чтобы у них не возникала необходимость оказывать помощь. Посему они приказывают самым известным рыцарям и эсквайрам, собравшимся здесь, кто бы они ни были, нести справедливость на конце своего копья, и, если кто-то, не в силах вынести напряжения схватки, даст об этом знать атакующему, тот должен немедленно прекратить нападение и больше не прикасаться к своему противнику, потому что с этой минуты и до конца дня женщины берут его под свою защиту и покровительство».

Король Пруссии представил правительству свой приказ военному министру, обязывающий его сообщить армии неудовольствие его величества частыми дуэлями по ничтожным поводам, которые лишают страну многих способных офицеров и ввергают в траур их семьи. Его величество приказал, чтобы корпус офицеров и генералов бдительно следил и предотвращал этот гибельный предрассудок и в случае необходимости доставлял инициаторов вызовов в трибунал чести, в соответствии с указом от 15 февраля 1821 года.