Корнелиус Райан - Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии

Действия Эйзенхауэра были скованы этими двумя критическими факторами: низкой водой и наличием луны. Уровень моря сокращал число дней месяца, пригодных для десантирования, до шести, но три из них были безлунными.

Но это было не все. Генерал должен был принимать во внимание много других обстоятельств. Всем службам необходим был длинный световой день и хорошая видимость для определения места высадки, точного определения целей кораблями и авиацией, для исключения возможного столкновения, которое было весьма вероятно, когда в заливе Сены будут маневрировать 5 тысяч плавающих средств. Далее необходимо, чтобы море было спокойным. Кроме того, что шторм мог повредить суда, он мог вызвать морскую болезнь и сделать войска небоеспособными еще до того, как они высадятся на берег. В-третьих, необходимо, чтобы со стороны моря дул слабый ветер, который должен унести туман и выявить цели на берегу. И наконец, нужно было, чтобы в течение трех дней после дня «D» стояла тихая погода, позволяющая выполнить необходимые работы и закрепиться на берегу.

Никто из Верховного командования не верил, что в день высадки условия будут благоприятными, и меньше всех Эйзенхауэр. Он постоянно общался со своей метеослужбой, чтобы понять и оценить факторы, которые дали бы ему возможность принять правильное решение. Но согласно прогнозам его метеоролога шансы на то, что в Нормандии в любой из определенных ранее дней будет приемлемая погода, равнялись одному к десяти. Но в это ненастное воскресенье, когда Эйзенхауэр в одиночестве сидел в своем трейлере, вероятность прихода подходящей погоды была практически нулевой.

Из трех возможных дней июня он выбрал пятый с тем расчетом, чтобы была возможность перенести высадку на 6 июня. Если бы он назначил вторжение на 6-е число, то в случае отправки конвоев и необходимости затем их вернуть, неизбежная дозаправка могла сделать невозможной высадку 7 июня. Тогда возникало два варианта. Можно было отложить день «D» до 19 июня, когда должна быть малая вода, но тогда воздушный десант должен будет действовать в темноте – 19 июня не будет луны. Альтернативой было отложить высадку до июля, но ожидание было бы таким длительным, что, по словам Эйзенхауэра, «об этом даже страшно подумать».

Мысль о том, что вторжение нужно отложить, представлялась такой страшной, что даже самые осторожные генералы из окружения Эйзенхауэра предпочитали начать операцию 8 или 9 июня. Они не могли представить, как более 200 тысяч человек, которым уже известно об операции, могут неделями находиться на кораблях и аэродромах в изоляции без риска утечки информации о месте и времени вторжения. Даже если секрет не будет разглашен своими, самолеты-разведчики противника наверняка зафиксируют гигантское скопление флота или план станет известен германским агентам. Для всех перспектива переноса даты начала операции казалась ужасной. Но Эйзенхауэр был единственным человеком, который должен был принять решение.

Верховный главнокомандующий подошел к двери трейлера и сквозь раскачивающиеся на ветру верхушки деревьев взглянул на затянутое тучами небо. Иногда он выходил на воздух и, прогуливаясь по дорожке рядом с трейлером, непрерывно курил – высокая, слегка сутулая фигура, руки в карманах.

Во время таких прогулок он обычно никого не замечал, но сегодня ему встретился один из корреспондентов, аккредитованных при его штабе, – Мерилл Ред Мюллер из Эн-би-си.

– Пойдем пройдемся, Ред, – сказал неожиданно Эйзенхауэр и, не дожидаясь ответа, продолжал двигаться своим энергичным шагом. Ред нагнал его, когда он почти скрылся в лесу.

Это была странная прогулка. Эйзенхауэр едва ли вымолвил слово. «Он был полностью занят своими мыслями, с головой ушел в свои проблемы. Было похоже, что он забыл, что я рядом», – вспоминал Мюллер. Мюллер хотел задать Верховному много вопросов, но не задал их. Он почувствовал, что это будет неуместно.

Когда они вернулись в расположение лагеря, Эйзенхауэр простился с корреспондентом и стал подниматься по легкой алюминиевой лестнице к двери трейлера. В этот момент Мюллеру показалось, что «он так согнулся под грузом проблем, как будто каждая из четырех звезд на каждом погоне весила тонну».

Около половины девятого вечера в библиотеке в Саутвик-Хаус собрались командующие войсками и начальники штабов. Это была просторная комната, в которой стояло несколько стульев, два дивана и покрытый зеленым сукном стол. Вдоль трех стен стояли книжные полки из темного дуба. Книг было немного, отчего помещение казалось почти пустым. На окнах висели двойные шторы для светомаскировки, но в этот вечер шторы не заглушали шум дождя и ветра.

Разбившись на группы, штабные офицеры негромко разговаривали. Начальник штаба Эйзенхауэра генерал-майор Вальтер Бедел Смит беседовал с курившим трубку заместителем Эйзенхауэра главным маршалом авиации Теддером. Рядом сидели командующий морскими силами союзников адмирал Рамсей и командующий военно-воздушными силами главный маршал авиации Лей-Меллори. Только один из собравшихся, как вспоминал Смит, был одет не по форме – ироничный Монтгомери, который должен был командовать высадкой в день «D». На нем был простой свитер с глухим воротом. Собрались генералы, которые должны были довести до своих войск приказ Эйзенхауэра. Сейчас двадцать высших офицеров ждали прибытия Верховного главнокомандующего и начала совещания, которое должно было начаться в девять тридцать, когда должна поступить последняя метеосводка.

Ровно в девять тридцать в дверь вошел Эйзенхауэр. На нем была полевая форма темно-зеленого цвета. Когда он поздоровался, на его лице мелькнула хорошо знакомая всем широкая улыбка, которая исчезла, как только он открыл совещание. Не было необходимости кого-либо вводить в курс дела. Все прекрасно понимали серьезность момента и важность решения, которое предстояло принять.

В комнату вошли три метеоролога, возглавляемые полковником королевских воздушных сил Стаггом.

Когда Стагг начал доклад, воцарилась мертвая тишина. Он коротко обрисовал погоду за предыдущие двадцать четыре часа, а затем тихим голосом произнес:

– Джентльмены, ситуация резко и неожиданно изменилась…

Все взоры устремились на Стагга, надеясь, что он сообщит им что-то ободряющее.

– Новый погодный фронт движется в направлении Ла-Манша и в течение ближайших нескольких часов очистит небо в районе предполагаемой высадки десанта. Такая погода продержится весь следующий день, вплоть до утра 6 июня, после чего атмосферные условия станут непригодными для десантирования. В течение указанного периода заметно ослабнет ветер, и небо будет достаточно чистым, чтобы проводить бомбометание ночью 5 июня и утром 6-го. К полудню небо будет покрыто толстым слоем облаков. Из доклада Эйзенхауэр понял, что будет улучшение погоды, но улучшение, которое продлится чуть больше двадцати четырех часов.