Джек Коггинс - Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы

О монгольских воинах Марко Поло писал следующее: «Они могут совершать переходы длительностью в десять суток, во время которых питаются только кровью своих лошадей, каждый человек отворяет вену лошади и пьет кровь своего собственного скакуна… Во время переходов они питаются также молоком, заквашенным и затем высушенным до состояния твердого теста… Когда они пускаются в поход, то каждый человек несет с собой около десяти фунтов такой провизии. Каждое утро он кладет около полуфунта этого вещества в кожаный бурдюк и наливает в него воды, сколько необходимо. От скачки содержимое бурдюка постоянно взбалтывается и становится похожим на жидкую кашу, из которой они делают себе обед».

Подобная приспособляемость к обстоятельствам кочевой жизни была одним из ценнейших качеств монгольского воина. Это давало возможность командованию монголов осуществлять невероятной протяженности форсированные марши, на что не была способна ни одна из европейских армий с их медленно тянущимися обозами.

Что же касается вооружения – все современные авторы сходятся в том, что монгольские луки были чрезвычайно мощным и смертоносным оружием. Предположительно, во всех европейских армиях тогда имелось то или иное число арбалетчиков, но монгольский лучник мог выпустить несколько стрел за то время, пока арбалетчик выпускал одну.

Западный воин примерно соответствовал монголу по физической силе и смелости, к тому же во многих случаях превосходил его, будучи лучше вооружен и защищен броней. Но, поскольку монголы предпочитали не вступать в ближний бой до тех пор, пока их противник не был измотан, это не играло особой роли. Истинная же причина успеха монголов крылась, разумеется, в их железной дисциплине и тактическом превосходстве. Можно сказать, что феодальные армии в сравнении с варварами были лишь немного лучше вооруженной толпой. Только хорошо дисциплинированная армия Византии в свои лучшие времена могла противостоять монголам с хорошими шансами на успех. Других подобных армий в течение нескольких столетий просто не существовало.

Долгая череда побед вселила в монгольских воинов высочайшую уверенность в себе и в своих военачальниках – своего рода кастовый дух, которого, к прискорбию, недоставало обычному феодальному ополчению. Во главе их стояли талантливые стратеги и организаторы. В монгольском войске соединились физическая стойкость, отвага, презрение к смерти, дисциплина, высочайшая маневренность, превосходство в вооружении и блестящее воинское искусство военачальников.

Слухи и легенды о боевых качествах воинов Страны восходящего солнца в течение более чем столетия интриговали Запад. Невероятно быстрый взлет и падение (по крайней мере, временное) этой азиатской империи привлекали внимание политиков всего мира. Число народов, которым приходилось скрещивать оружие с солдатами Японии, поистине впечатляет. В этом списке мы видим русских, американцев, британцев, французов, голландцев, немцев, китайцев, индусов из многих племен, малайцев, корейцев, филиппинцев и многие другие народы. Потенциал столь динамичного народа, запертого в крошечном островном пространстве, столь огромен, что в будущем такое столкновение, возможно, повторится снова. Будет ли японский солдат достойным ратной славе своих отцов – вопрос не только интересный, но, возможно, и жизненно важный.

Ход истории имеет тенденцию ко все большему ускорению. Империи больше не исчисляют срок своего существования столетиями. Однако срок в пятьдесят лет, за который нация (в течение ряда веков изолированная от всяких контактов с западной цивилизацией) прошла путь от полуварварского феодализма до уровня мировой державы, представляет собой феномен, равного которому мир еще не видел. Коммодор Мэтью К. Перри [2]увидел страну, воины которой сражались облаченными в доспехи; страну, национальным оружием в которой были меч, копье и лук, а самая современная военная техника была представлена несколькими древними орудиями и фитильными мушкетами. Сорок лет спустя японские военные корабли сражались в устье реки Ялу с современными броненосцами, а японские транспортные суда высаживали десант воинов, вооруженных и подготовленных в лучших европейских традициях.

Никто из европейцев не может постичь всю глубину восточного мышления, и все попытки японца объяснить подспудные мотивы своего воинственного кредо обычно заканчиваются невнятными ссылками на предков, «священный ветер» и цветущую сакуру. Но противоречивое поведение современного японского солдата приводило в недоумение даже многих жителей Востока. Может быть, если бы те, кто пытается совместить возвышенные идеалы бусидо, «пути воина», с маршами смерти, обезглавливаниями, пытками, вероломством и изнасилованиями, обратились к собственному периоду феодализма Запада, они нашли бы ответ. Внешние перемены в Японии были гигантскими, внутренние же – ничтожными, если были вообще. Обычаи, экономика, сама внешность страны изменились до неузнаваемости, но характер народа не мог подвергнуться изменениям за столь краткий период. Японцы, несмотря на все соблазнительные ловушки современной западной цивилизации, внутренне оставались подверженными тем же порокам, что и любой европеец времен Средневековья. И то, что опоясанный мечом самурай должен был уметь восхищаться поэзией, живописью, красотой пейзажа, тонкой и изысканной чайной церемонией, не должно было удивлять тех, кто знал, сколь образованными были некоторые закованные в рыцарские латы мелкопоместные дворяне Европы.

Вероятный вид японского воина VI или VII века

Чтобы попытаться объяснить себе поступки японского солдата, необходимо хотя бы приблизительно знать историю островитян и социальную структуру их общества. Следует, между прочим, помнить, что японцы являются в значительной степени расово однородной нацией (и за последнюю тысячу лет не получавшей сколько-нибудь значительных примесей извне) и что, в отличие от любой другой крупной нации, они никогда (до 1945 года) не терпели поражений и не переживали удачных вторжений. Древняя история страны (частью легендарная) полна обычными повествованиями о войнах, деяниях знати и кровопролитиях. Идея единого правителя, императора, или микадо, восходит к незапамятной древности. Предания старины (получившие в недавнее время официальное признание, очевидно, с целью обосновать продолжительность истории Японии и непрерывность линии преемственности Сына Неба) называют первым правителем Японии некоего Джимму и утверждают, что он взошел на трон 11 февраля 660 года до н. э. Примерно с такой же обоснованностью можно называть точную дату того дня, когда волчица нашла Ромула и Рема. Однако важно то, что это помогает укоренить в японском сознании непрерывную череду наследующих друг другу императоров, в ряду которых Хирохито является 124-м.