Карл Деметр - Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650–1945

Эти конфликтующие тенденции явственно проступили в начале попыток реорганизации армии Бойеном, когда он ставил своей целью ввести тот же дух в ландвер и в линейные полки. Он требовал, чтобы на маневрах с ландвером принимался в расчет возраст, буржуазное мировоззрение и интеллектуальный уровень воинов. Это вызвало сомнения у принца Пруссии. «Почему, – спрашивал Вильгельм, – буржуазное мировоззрение, интеллектуальный уровень и более зрелый возраст отцов семейств, десятников, владельцев фабрик и т. д. дает право считать, что несение военной службы для них не столь обязательно, чем для вновь набранных рекрутов?» Такой обмен мнениями, конечно, в большей степени относился к ландверу. Это подняло целый ряд вопросов о состоянии духа новой армии, породило то противостояние, которым была отмечена дальнейшая эволюция армии в XIX веке и которое проявилось непосредственно в Первую мировую войну. Динамичный принцип противостоял статичному: первый был представлен сначала Бойеном и демократией, а второй – Вильгельмом I и консерватизмом.

Дух времени оказал значительное влияние даже на линейные полки, прежде всего в области дисциплины, теоретически и практически. В 1818 году появились комментарии, специально изданные для офицеров, о ревизии статей артикула войны от 3 августа 1808 года. «Там нет ошибки, – говорилось в них, – преимущество, которое отличает новое отношение к людям от прежних времен, – более гуманное обращение с ними, которое вытекает из предположения, что они обладают моральными привычками и инстинктами. Все регуляции сейчас предполагают более высокий стандарт чести среди людей; суровые и публичные телесные наказания, которые применялись раньше, отменены; и березовые розги также полностью отменены. Избиение сохраняется только для тех, кого нельзя удерживать в порядке и исправлять более снисходительными способами, но даже так битье нельзя производить публично, но только в присутствии других солдат. Другие наказания, более подходящие к достоинству профессии офицеров, и для людей почтенных также были введены». Главная цель всех этих последних регуляций по дисциплине состояла в том, чтобы возбудить и поддержать чувство чести даже у каждого рядового солдата, и эта цель была выражена в терминах человеческого достоинства. К 1844 году мы уже находим упоминание об угрозе наказания для младших офицеров, которые злоупотребили властью, и наконец, появился прусский военный уголовный кодекс, опубликованный 3 апреля 1845 года (после тридцатилетней подготовительной работы), который призывал к чувству собственного достоинства у солдат-рядовых и в то же время рекомендовал, чтобы с ними обращались с большей справедливостью и добротой.

Это было прямое возвращение к реформистским идеалам 1808 года. Новые меры были приняты не только в вопросе обращения с солдатами их офицеров, но и по многим другим проблемам. С тех пор как Бойен стал военным министром, король чувствовал своим долгом издать приказ о том, что каждый офицер, который плохо обращался с солдатами, должен подвергнуться наказанию. Разумеется, это вызвало возражения. Принц Фридрих-Карл, например (тогда капитан гвардейских гусаров и не особенно цеплявшийся за формальности), настаивал, что офицер всегда должен быть прав, однако он был не единственным из тех, кто полагал, что королевская униформа была почетным плащом и что лучшим другом рекрута был его офицер.

Среди тех, кто разделял взгляды прусского принца, был баварский квартирмейстер Генерального штаба. В 1867 году, когда была введена по-настоящему универсальная военная служба, штаб высказался за то, чтобы «по сумме способностей командующий офицер был лучше тех, кем он командует. Сила офицера не заключается лишь в ношении им меча и эполетов, и гарантией против бедствий во время войны и мира должна стать истинная власть, опирающаяся исключительно на моральное и интеллектуальное превосходство». Кризис 1848 года сделал очевидным тот факт, что подлинная власть и дисциплина – по крайней мере, в XIX веке – не могли быть просто декларированы: они также требовали того, чтобы отношения между офицерами и солдатами были бы не только профессиональными, но также и личными. Более того, высшее командование сознательно работало в этом направлении. Революционное движение 1848 года проникло в баварскую армии гораздо глубже, чем в прусскую; однако в периодических рапортах военному министру относительно настроения людей постоянно говорилось об осмотрительном поведении офицеров по отношению к солдатам и о непоколебимом доверии между ними.

В тот революционный год телесные наказания были объявлены «вышедшими из употребления» согласно королевскому указу от 11 октября, после того как специальная комиссия на этот счет порекомендовала сделать такой шаг, поскольку это было сделано по всей Германии (приложение 24). В соответствии с тем, что предписывали регуляции начиная с 1819 года, от таких наказаний на самом деле было мало пользы, в то время как березовые розги и дубинки были отменены еще в 1821 году и в 1826-м соответственно. Были явные уступки гуманитарным принципам, однако в 1848 году реакция все еще действовала в высших военных кругах – в Баварии даже больше, чем в Пруссии, и в Баварии полному упразднению телесных наказаний все еще активно сопротивлялись. Однако гуманные идеи вскоре взяли верх, и в этом надо отдать должное генералу фон Лезюиру (см. приложение 25), который вскоре после этого был назначен военным министром.

В целом понятие дисциплины в формальном смысле этого слова развивалось довольно неровно в разных постоянных армиях после образования рейха в 1871 году; но в сущности, все они двигались в одном и том же направлении и с той же конечной целью. В воздухе носился новый дух, новое представление о людях и государстве, и, как заметил Арндт, появилась основная идея о монархе как о правителе по закону, а не превыше его. Таковы были факторы, которые оказали наиболее сильное влияние на развитие армии. Опасения реакционеров, что более свободная дисциплина или более легкие наказания положат конец армии и власти, не были обоснованными, ибо армия едва ли была заражена революцией 1848 года, и объединенные германские армии продолжали одерживать решающие победы над Францией.

И как ни парадоксально, эти факторы успеха придавали мощный импульс установке на муштру и парады, а вместе с этим и на укрепление абсолютистской, авторитарной концепции руководства. Эти широко варьирующиеся направления образа мыслей вскоре привели к конфликту и послужили толчком для инцидентов, которые давали основание для яростных дискуссий в прессе и в рейхстаге. Начиная с 70-х годов и далее тема дурного обращения с солдатами сделалась частью шаблонных дебатов в рейхстаге и на страницах печати.