Карл Деметр - Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650–1945

В частности, французская кампания была предметом некоторых размышлений, записанных фельдмаршалом Кейтелем, когда тот находился в тюрьме в Нюрнберге, незадолго до того, как был повешен. Просматривая свои записи, когда он был главнокомандующим вооруженными силами, он написал с неким раскаянием о «воображении и убедительности, которые были выказаны фюрером и главнокомандующим и которые производили на нас такое сильное впечатление, что я, во всяком случае, верил в его гений. Мы шли за ним даже в тех случаях, когда объективное изучение и использование нашего собственного опыта войны требовало от нас сопротивления». Под словом «мы» Кейтель имел в виду, разумеется, внутренний круг старших генералов, самое высшее командование. То, что он говорит по этому поводу, подтверждается не только генералом Йодлем, но и, помимо прочих, фельдмаршалом фон Клюге. В прощальном письме, которое написал Клюге Гитлеру перед тем, как совершить самоубийство, он также говорил о «гении» фюрера. Историк П.Е. Шрам – один из тех, кто установил, что, хотя после обучения в Генеральном штабе старшие офицеры переставали симпатизировать образу мыслей Гитлера, они подчинялись ему «не просто из повиновения Верховному командующему и главе государства, но потому, что они уважали Гитлера как человека, который, несмотря на все свои ошибки и промахи, обладал большим талантом, чем они сами».

Следовательно, мы должны предположить, что обобщение Кейтеля (которое в любом случае было сделано для того, чтобы оправдать собственное его поведение) следует приложить только, и с известными оговорками, к самым высшим командующим. Насколько его можно отнести к общей массе офицеров – это вопрос, который еще труднее объективно оценить, хотя бы потому, что до сих пор у нас есть очень мало доказательств. С другой стороны, заявление Кейтеля позволяет оценить степень, до которой успехи Гитлера (несмотря на все негативные факторы, которые сопутствовали им) все же производили впечатление на офицерский корпус в целом и на всех немцев и невероятно повысили престиж фюрера. Тот факт, что могущественные державы признали его (а может, боялись), но в любом случае уважали, также нельзя отрицать, и это был еще один фактор, который завоевал для этого политического феномена по имени Гитлер поддержку офицерского корпуса.

Но достаточно о факторах в его пользу. С противоположной стороны, разумеется, было так же много весомых аргументов. Многие из них по себе однозначно играли против фюрера. Другие вызывали неуверенность и сомнения. Насколько значительное влияние оказывал тот или иной фактор на группу или на отдельного человека и как далеко волна эмоций определяла их отношение – это опять же вопросы, на которые, за исключением некоторых определенных случаев, почти невозможно дать уверенный ответ. Более того, еще труднее точно установить, какую роль сыграл тот или иной, на первый взгляд благоприятный фактор.

Характерный пример – попытка захватить власть, которую предприняли штурмовые отряды (СА) в 1933 году. С их собственной точки зрения, они имели на это право. Статья 22 партийной программы, в конце концов, обещала роспуск «наемной армии» и ее замену «народной армией». Сам Гитлер также настаивал в Main Kampf, что штурмовые отряды должны стать ядром будущей армии. В письме, написанном отцу летом 1932 года, Кейтель уже упоминал претензии штурмовых отрядов к вермахту и что это дает ему много работы в военном министерстве. В записи Фриша от 1 февраля 1938 года приводятся подробности этого дела. «Штурмовые отряды, – отмечает он, – были нацелены на захват места рейхсвера… в 1933 году было положено начало с люфтваффе, однако для армии ничего не было сделано. Наоборот, годы тяжкой работы по охране границ были потрачены впустую из-за поведения штурмовиков. Такие отряды, какие были тогда, широко использовались для того, чтобы в ускоренном темпе обучить солдат, а само обучение в войсках из-за этого страдало. Я полагаю, что каждый мыслящий солдат разделял мое убеждение в том, что штурмовые отряды предназначались для того, чтобы занять место армии, хотя Бломберг и Рейхенау вновь и вновь отрицали это. И все же я сам подумал бы, что это было бы совершенно естественно, если бы таким было намерение фюрера. Все равно меня пугала мысль о последствиях – о полном разрушении основ армии: военных, моральных и этических. Могло пройти много лет – год, десять или, возможно, двадцать, – прежде чем новая армия заслужила бы имя, которое поднялось бы из хаоса. Такой период завершился 30 июня 1934 года». Это был день «кровавой бани», когда были убиты Шлейхер, Бредов, Рем и многие другие.

Это описание напряженной обстановки 1933—1934 годов напоминает нам о том, что армия была приведена в подобное критическое состояние социалистическими маневрами, которые нанесли поражение Носке и Рейнхардту сразу после 1918 года. Будущее, которое теперь лежало перед штурмовыми отрядами, было настолько очевидно, что определенное количество офицеров рейхсвера решили к нему присоединиться; среди них были и некоторые весьма разумные, вроде лейтенанта Мерца фон Квирнхейма, друга Штауффенберга, организатора попытки убийства Гитлера 20 июля 1944 года, судьбу которого он разделил в 1944 году. Другой человек со схожей судьбой – граф Фридрих фон Шуленбург, бывший шеф штаба группы армий «Кронпринц» и начальник Бека в последний год войны. Впрочем, 1 августа 1934 года он писал Беку: «Моя отставка из рядов активных служащих штурмовых отрядов принята… Я избежал кошмара, сурового переплета (не говоря уже о моей личной позиции, которая стала неприлична и невозможна); ожидалось, что я буду вести себя как автомат – требование, которое никогда не выдвигали ни армия, ни гражданская служба… Я боюсь, что те люди еще воображают, что могут снова работать в вермахте…»

Разочарование Шуленбурга касалось одних только штурмовых отрядов; к этому времени, когда он писал эти строки, они практически попали в западню черной гвардии (СС) и вытеснялись с более широкого политического поля. Генерал Гальдер, тогда начальник штаба дивизии, был другим высшим офицером вермахта, который все еще верил в благие намерения Гитлера. Тем не менее 5 августа 1934 года, через несколько дней после Шуленбурга, он также написал Беку: «Намерения канцлера чисты и вдохновлены идеализмом; однако они были попраны и на практике извращены роем совершенно некомпетентных и зачастую откровенно бесполезных партийных организаций… Там, где должно быть сотрудничество, растет антагонизм между двумя группами. Одна группа хочет, как фюрер, строить на существующих ценностях, цель другой, которая достаточно изобличена, – уничтожить все существующие ценности во имя кучи путаных заплесневелых лозунгов. Настоящая база для противоречий двух групп на самом деле та же, что и в дни коммунистической опасности; однако группа, которая сейчас представляет коммунистическую опасность, укрывается под авторитетом фюрера. Конечно, она не имеет права так делать, но на практике это прикрытие весьма эффективно. Во многих случаях люди, которые озабочены этим, являются боссами местных штурмовиков или лидерами NSBO – Организации национал-социалистической гражданской службы.