Адам Улам - Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

Ленин был абсолютно уверен, что Третья дума превратится в послушное орудие в руках правительства. Как должны отреагировать социалисты на новый закон о выборах? Бойкотировать выборы? Начать всеобщую забастовку? Вооруженное восстание?

Тут Ленин совершил такой поворот на сто восемьдесят градусов, который грозил потерей самых преданных сторонников. Он, настоявший на бойкоте Первой думы, выражал недовольство относительно участия во Второй думе, теперь настаивал на том, что большевики должны принимать участие в выборах в Третью думу, хотя она была не чем иным, как пародией на представительное собрание. На его взгляд, такая позиция прекрасно согласовывалась с предыдущей: плохой, реакционный парламент гораздо лучше, чем хороший, прогрессивный. Отпадет опасность конституционных иллюзий. Дума будет реакционно-бюрократической, и поскольку социалистам никогда не получить думского большинства, то два-три большевика смогут осуществлять пропаганду с думской трибуны ничуть не хуже, чем десять или двадцать.

В Териоки 8 июля состоялась конференция петербургской организации РСДРП, на которой Ленин подвергся критике со стороны группы большевиков под руководством Льва Каменева, в будущем его близкого соратника. [181]

Дальнейшие встречи вызвали множество разногласий. Большевистский центр начал распадаться. Красин и Богданов разошлись с Лениным во взглядах по вопросу участия в Третьей думе. Им казалось нелепым, что большевики требуют от своих сторонников нападать на полицейские участки, банки и подобные учреждения и тут же покорно голосовать за царскую Думу. Ленин упорно стоял на своем: благоприятный момент для вооруженного восстания упущен, поэтому пришло время использовать другие методы борьбы за революционное дело. Он оказался еще более одинок, чем в 1903 году.

В августе 1907 года Ленин уезжает из Финляндии, чтобы принять участие в работе Штутгартского конгресса II Интернационала. Если ситуация, сложившаяся в большевистском окружении, действовала на него угнетающе, то вряд ли его могло вдохновить положение дел в международном социалистическом движении. Интернационал, по его мнению, был далек от идеальной боевой марксистской организации. Он включал социалистов всех мастей и политиков от «ренегатов» и оппортунистов до (увы! всего лишь нескольких) бескомпромиссных, подобно ему, революционеров. Взять, к примеру, Британскую рабочую партию. Ее лидеры верили в мирные реформы, были монархистами и, вместо того чтобы изготавливать бомбы, посещали приемы в Букингемском дворце. В этом космополитическом органе господствовал деморализующий дух терпимости. По своей идеологии ближе всех Ленину была страстная и вспыльчивая Роза Люксембург. Надо сказать, что Жан Жорес, руководитель Французской социалистической партии, который в глазах Ленина был до противности умеренным, несмотря на воинственность Розы, проявлял к ней уважение и оказывал дружескую поддержку. Даже меньшевикам атмосфера, царящая во II Интернационале, казалась странной и несоциалистической. Русские, должно быть, онемели, когда увидели там Эдуарда Бернштейна, нераскаявшегося еретика, автора ревизионизма, с которым водили компанию правоверные марксисты. Даже марксисты расслаблялись в этой дружелюбной атмосфере. Объятия, дружеские отношения лидеров французских и немецких социалистов сопровождались взаимными обещаниями, что они никогда не позволят пролетариату своих стран бороться друг против друга. Пацифизм большинства делегатов возмущал Ленина. Больше всего «их» заботил вопрос, как избежать войны в Европе. Истинный марксист должен считать, что война предоставит великолепную возможность для дальнейшего развития революции и социализма.

Со своей стороны западные социалисты не понимали смысла ожесточенных споров, инициируемых русскими коллегами. «Вы как дети», – говорил Август Бебель, руководитель Германской социал-демократической партии Максиму Литвинову, когда тот сделал попытку ознакомить его с точкой зрения большевиков. Со временем Бебель понял, что русские избавились от «ребячливости» и будут действовать как немцы, обдуманно и цивилизованно. [182]

Кроме всех неприятностей, свалившихся на его голову, Ленину приходилось терпеть еще и покровительственное отношение немцев. Выход из II Интернационала грозил полной изоляцией на международной арене. Где партия сможет проводить съезды, кто защитит политических эмигрантов от отправки домой, в русские тюрьмы, если большевики отойдут от международного движения? Но помимо практической была и другая причина: Ленин все еще дорожил связями с германской социал-демократией, непосредственной преемницей Маркса и Энгельса, по-прежнему испытывал трепет перед немецкой партией и ее теоретиками. Как бы то ни было, но оставшийся в Ленине социал-демократ чтил немецких основателей и учителей. В 1914 году это почитание сменилось ненавистью и презрением.

Вернувшись в Финляндию, Ленин возглавил политическое руководство, направленное на сплочение большевиков. После ноябрьских выборов в Третью думу он, как и Столыпин, вздохнул с некоторым облегчением. Это была реакционная Дума; самый большой блок составляли крайне правые. Теперь не стояло вопроса о возможном примирении прогрессивных элементов общества с царским режимом. В Думу вошло восемнадцать социал-демократов, в том числе пять большевиков. Ленин активно интересовался деятельностью Думы. Он надеялся, что депутаты от крестьян, хотя и заявляют о преданности царю, потребуют конфискации помещичьих земель в пользу малоимущих и безземельных крестьян. Будущее революции зависело от умения воспользоваться недовольством крестьян. Однако война в Европе или новая волна революционных событий могли помешать формированию среднего класса в деревне.

Теперь не было никакого смысла оставаться в России. Большевистская организации лежала в руинах, и приступать к ее восстановлению было гораздо разумнее на Западе. Практически повторялась ситуация, сложившаяся в 1900 году, когда Ленин, уехав за границу, взялся за формирование партии. Теперь его перо вновь должно было превратиться в революционное оружие, поскольку в свете последних событий Ленин решил нанести удары по большевикам, отошедшим от партии, по меньшевикам, которые якобы избегали конспиративной работы и участвовали в легальной тред-юнионистской деятельности, по интеллигентам, трусам и предателям, и так далее. Из-за полицейских преследований заниматься этой работой в Финляндии стало невозможно. Вновь Ленин стремился в библиотеки Лондона и Женевы, где находились необходимые ему материалы. В декабре 1907 года Владимир Ильич отправился во вторую и последнюю эмиграцию.